Губитель максаров

– Эх, был бы у меня клинок, я бы отрезал твой поганый язык и вставил его тебе в задницу.

– А я бы, наоборот, отрезал твои вонючие яйца и вставил их тебе в пасть!

Гуляли максары еще долго и разошлись не скоро.

Но не всегда победы давались захватчикам легко. Стоило только мрызлам хоть на краткое время остаться без поддержки кого-то из максаров, как от них только шерсть летела.

В одном богатом и многолюдном поселке, кроме всего прочего славившемся еще и производством взрывчатого зелья, додумались отгородиться от врага неприступной преградой.

С виду это были обычные заграждения из проволоки-кошкодралки, правда, довольно широкие – в десять рядов.

Мрызлы, чьи шкуры и шилом-то пробить непросто, смело полезли на заграждения, однако сразу нарвались на неприятности. Стоило только посильнее налечь на проволоку, и пуля в брюхо была тебе обеспечена – поблизости срабатывал замаскированный самострел.

Не менее досадные сюрпризы ожидали и мрызлов, все же сумевших одолеть первую линию заграждений. Почва здесь была буквально нашпигована минами, каждая из которых размером не превышала желудь – насмерть не убьет, но пятку оторвет или ступню разворотит.

Сами жестянщики близко к заграждениям не подходили и с предельной дистанции расстреливали мрызлов, запутавшихся в проволоке или покалечившихся на минах.

Не смог облегчить участь своего воинства и срочно вызванный на подмогу максар. Само собой, что убийственная начинка заграждений его воле не подчинялась, а люди находились слишком далеко отсюда да еще хоронились за толстенным земляным бруствером.

Настроение максару окончательно испортила шальная пуля, хотя и не причинившая ему особого вреда, но куснувшая довольно чувствительно. Затаив злобу на хитроумных жестянщиков, он велел мрызлам отступить. Поблизости находилось немало других поселков, которые можно было захватить с наскока.

Счастливые победители шумно отпраздновали свой успех. Не обошлось без фейерверков и бесплатной раздачи вина.

В самый разгар пиршества со стороны заграждений послышался многоголосый детский плач. Оказалось, что к поселку приближается целая толпа ребятишек, жалкое состояние которых свидетельствовало о том, что им пришлось испытать на себе все невзгоды войны.

Некоторых маленьких беженцев, до этого проживавших в окрестных поселках, сразу узнали. Немедленно нашлись родственники, знакомые и просто сочувствующие.

По узенькому проходу, специально для этого случая проделанному в заграждениях, детей провели в поселок. Выглядели они ужасно – грязные, исхудалые, больные, перепуганные. Некоторые от пережитых страданий даже утратили дар речи.

Сердобольные жестянщики разобрали сирот по своим жилищам. Там они их вымыли, накормили, успокоили как могли и уложили спать. Отдельные странности, проскальзывавшие в поведении детей (они, например, все делали как по команде – одновременно начинали плакать, одновременно умолкали, одновременно просились в постельку, одновременно засыпали), никого не насторожили. Ну что, спрашивается, взять с малолеток, если от такой жизни даже взрослые люди с ума сходят.

День, начавшийся бурной радостью, закончился тихой печалью. А ночью дети стали просыпаться. И тоже одновременно.

Маленький мальчик, чье физическое и душевное состояние было настолько плачевным, что хозяйка осталась дежурить у его кровати, раскрыл глазки и тихонько захныкал.

– Что случилось, мой хороший? – склонилась над ним хозяйка. – Может, тебе что-нибудь надо?

– Ножичек, – попросил мальчуган. – Принесите мне ножичек.

– Зачем тебе ножичек? – удивилась женщина.

– Я положу его под подушку, – объяснил мальчуган. – И мне не будет так страшно…

– Ну хорошо…

Ничего не подозревавшая хозяйка принесла с кухни нож, которым еще недавно резала хлеб для всей семьи, и протянула его мальчишке, как и полагается – рукояткой вперед. Слов благодарности она не дождалась. Зато получила удар ножом в левое подреберье, нанесенный с недетской силой и точностью.

А в доме по соседству проснулась крохотуля-девочка, которой и вставать-то не полагалось, так она была вся измочалена злыми и похотливыми чудовищами. Приютившая ее семья крепко спала, и девочке не составило особого труда прирезать всех поочередно острой бритвой, которую она заранее присмотрела в мыльне.

То же самое происходило и во всех других жилищах, куда были пущены на ночлег осиротевшие дети. Маленькие убийцы орудовали быстро, уверенно и хладнокровно. Своим поведением они напоминали сомнамбул, действиями которых управляет не разум, а загадочные небесные светила.

Так оно примерно и было. Сознание детей спало, а тела их послушно подчинялись лиходейской воле того самого максара, что недавно ушел отсюда несолоно хлебавши.

Когда с гостеприимными хозяевами было покончено, дети занялись тем, что им вечно возбранялось – играми с огнем. Половина домов в поселке вспыхнула почти одновременно, а когда все жестянщики, способные держать в руках багры и ведра, кинулись на борьбу с пожарами, внезапно полыхнула лаборатория, где изготавливалось взрывчатое зелье.