Губитель женщин

Он потянулся и снял ее с крючьев. Под ней обнаружился квадрат более ярких голубых шелковых обоев. Камерон развернул сверток, повесил то, что было в нем, на место пирамид и отошел полюбоваться. Еще увидев это в витрине галереи, он понял, что вещь должна принадлежать ему. Он сразу решил, что повесит ее здесь, чтобы смотреть на нее каждый день, сидя за столом.

Это было изображение Афины, стоящей между двумя сияющими колоннами ее храма. Позади горел священный огонь, высвечивая гибкую фигуру в белом гофрированном шелке. На одной ее вытянутой руке сидела серая сова, вторая лежала на стоящем рядом щите. У ног лежал золотой шлем. Волосы струились по плечам, черным водопадом.

Красивое белое овальное лицо с широко поставленными серыми глазами было серьезным и проницательным. О, она хорошо понимала свой путь!

Короче говоря, это была Каллиопа Чейз.

Камерон улыбнулся ей, хотя и сомневался, что она одобрит такую фамильярность. Настоящая Каллиопа Чейз вряд ли оценит то, что он повесил ее прототип в своей библиотеке. Но он не мог пройти мимо этой картины. Она была просто очаровательна, как и современная копия.

Почему его так влечет к ней, хотя все их встречи заканчиваются ссорами или пустыми шутками? Лучше держаться подальше от нее и от всей ее семьи. Чейзы представляли собой проблему, которая была ему ни к чему. Его ждет важная работа, нельзя позволить отвлечь себя от нее даже прекрасной Афине с пылающим взором. Пламя ее глаз только и ждало, чтобы обжечь его, если он подойдет слишком близко.

Но не подойти было невозможно.

Стоило ему увидеть ее, как он словно помимо воли оказывался рядом. В последнее время ему стало казаться, что ссора с ней увлекательнее, чем любовные отношения с любой другой женщиной. А когда он пробовал представить, каково это - ссориться с ней и одновременно быть ее любовником, голова его готова была взорваться! Ее пылкая натура проявит себя и в постели…

- Черт! - Он резко отвернулся, чтобы не видеть всезнающих глаз Афины. Шансы, что Каллиопа Чейз окажется в его постели, были ничтожны. Она даже к дому его не приблизится, узнав, что он сделал с коллекцией своего отца. С этой музой даже Афродита ему не поможет, как бы страстно он этого ни желал.

Но от Авертона он в силах ее уберечь. И возможно, от ее глупой затеи, касающейся Вора Лилии. Она сказала, что будет на балу у Авертона. Хорошо. Он не спустит глаз со своей Афины.

Глава 7

- Ох, мисс Каллиопа, до чего вы хорошенькая! - воскликнула Мэри, закончив подшивать подол маскарадного костюма Каллиопы.

Стоя на стуле, девушка оглядела себя в зеркале.

- А я не буду выглядеть, как бы это сказать, немного чересчур?

- Вовсе нет! Ваш костюм будет самым-самым лучшим.

Каллиопе и самой он чрезвычайно нравился. Они с портнихой тщательно скопировали гравюру из папиной коллекции с изображением статуи Афины, некогда стоящей в Парфеноне. Мягкий, тонкий, белый, плиссированный муслин был скреплен на плечах золотыми брошками, на талии стянут золотой лентой. Сандалии тоже были золоченые, на руках и в ушах - мамины старинные золотые браслеты и серьги. А у двери в спальню поджидали шлем, щит и копье!

Каллиопа нервно вертела в руках конец пояса. В другое время она была бы в восторге от греческого маскарада. Но этот бал не был обычным.

Что, если Вор Лилии в самом деле объявится сегодня? Одно дело - рассуждать о его поимке у себя в гостиной, другое - столкнуться лицом к лицу с настоящим преступником, намеревающимся украсть Алебастровую Богиню. Что, если она не сможет его остановить? И Артемида исчезнет бесследно, навсегда?

«Перестань трусить, - сурово приказала она себе. - Все получится. Дело слишком серьезное».

Она посмотрела на копье и щит - позолоченное папье-маше не устоит против настоящей стали. Но они напомнили ей о главной цели. Она будет истинной Афиной и защитит ото зла то, что ей дорого.

И не важно, кто именно окажется Вором Лилии.

- А теперь надо причесать вас, мисс Каллиопа. - Мэри воткнула иголку в подушечку.

- Да, пожалуйста. - Каллиопа спрыгнула со стула и присела за туалетный столик, где ее ожидали щетки и ленты. - Времени остается совсем мало, в девять подадут экипаж.

Только Мэри принялась укладывать волосы Каллиопы, как в дверь, быстро постучав, вошла Клио.

- Ох! - вырвалось у Каллиопы. Она еще не видела костюма сестры и даже не знала, каким он будет, так что эффект был внезапным и сильным. Клио оделась не олимпийской богиней и не музой, чье имя носила. Она изображала горгону Медузу - платье из зеленого шелка с рукавами как два длинных крыла, под ним поблескивал золотистый чехол, расшитый зеленым стеклярусом, который переливался и мерцал.

На поясе роскошное одеяние перехватывал изумрудный пояс - настоящий, старинный, тоже доставшийся от мамы.