Губитель женщин

- У меня карие глаза, лорд Уэствуд, - сказала она, удерживаясь от желания обнять его, приникнуть к этим сильным рукам. Что лишний раз подтверждало, насколько этот вечер был странным, нереальным - вот ведь она обрадовалась ему!

- Вы всегда так педантичны? - поинтересовался он, поднимая забрало и открывая улыбающееся лицо. - Как вы меня узнали?

- По вашему мылу.

- Моему мылу?

- Не важно, - покачала головой Каллиопа. - Вы сестру мою, случайно, не видели?

- Мисс Клио? Кажется, нет, но в такой толпе трудно кого-нибудь отыскать. В каком она костюме?

- Ну, вы бы ее не пропустили. Она - Медуза, в таком зеленом с золотом платье, со змеями на голове.

- Боюсь, что не видел никого, похожего на Медузу. Что-то случилось?

- Мне нужно кое-что ей сказать. Но я непременно разыщу ее, но здесь столько людей!

- А разве я не обещал вам сегодня столпотворение?

- Обещали. Всякая хозяйка мечтает о таком наплыве гостей.

- Или хозяин. - Его лицо помрачнело. - Я видел, как вы разговаривали с мистером Дионисом.

- Недолго, - осторожно ответила Каллиопа. - Он показал мне статую Дафны. - Тут она вспомнила, как герцог ласкал пальцами мраморную щеку нимфы, и по ее спине пробежал холодок.

- Вы не замерзли? - заботливо осведомился граф. - Немного. Хотя это странно, здесь скорее можно перегреться.

- Гробницу, подобную этой, полностью прогреть невозможно. Вы потанцуете со мной, мисс Чейз? Нам обоим не мешает подвигаться.

Каллиопа обернулась на танцевальный круг и увидела, что пары выстраиваются для нового танца. Там была Эмлин с мистером Смитсоном, и Талия с незнакомым ей Минотавром. Клио по-прежнему отсутствовала. А танец и правда пойдет ей на пользу, отвлечет от герцога и его эксцентричных выходок, от Вора Лилии и Алебастровой Богини, согреет озябшее тело. Уэствуд прав: этот дом - настоящая гробница. В нее способны вернуть жизнь только музыка и танцы.

А особенно танец с лордом Уэствудом. В нем, как ни в ком другом, столько естественности! Коньячного цвета глаза, гладкая золотистая кожа, весь его облик излучал молодость, энергию, силу. После холодного прикосновения герцога, его странного, порочного любования статуей, ей хотелось тепла и жизни. Даже если они исходят от Уэствуда.

Но сегодня он не Уэствуд, а Гермес! А она - Афина. И это не обычный лондонский бал, а олимпийский пир. Пусть он и длится только один танец.

- Спасибо, лорд Уэствуд, - ответила она. - Я потанцую с вами с удовольствием.

Глава 8

Клио шла на цыпочках по коридору, оглядываясь через плечо. Пусто. Никто не последовал за ней. Скорее всего, в бальной толчее никто и не заметил, что она покинула зал.

Все идет отлично.

Сюда не долетали звуки музыки и голоса. Тихо, как в пещере, и полутемно - горело всего несколько ламп в виде факелов. Они озаряли темные панельные стены, низкий резной потолок и картины в золоченых рамах, от зыбкого света изображенные на них фигуры казались живыми.

У одной из картин Клио остановилась, чтобы снять туфли. Это оказалось полотно современного художника с изображением Минотавра в лабиринте. Притаившееся в темном туннеле, похожем на этот коридор, огромное, неуклюжее, волосатое чудовище с красными, свирепыми глазами. Вокруг него коптящие факелы, а на каменных стенах - непонятные светящиеся письмена. Видимо, у герцога особое пристрастие именно к этому мифу. Клио уже видела сегодня несколько изображений, посвященных ему, скульптурных и живописных, и еще этот странный костюм на балу. Она знала, конечно, что в каждом из людей скрывается Минотавр. И иногда человеку надо отважиться на спуск в лабиринт, чтобы встретиться со своими темными сторонами. Встретиться с правдой о самом себе.

Может, именно это она сейчас и делает?

Клио повернулась к Минотавру спиной и в чулках без туфель поспешила в конец коридора к узкой винтовой лесенке - уменьшенной копии той, что вела из вестибюля в бальный зал. Герцог очень уклончиво отвечал на вопросы о местонахождении Артемиды, но недруги его не так крепко держали язык за зубами. Клио вытянула из дворецкого, где именно прячут Алебастровую Богиню.

Лестница вела в длинную галерею, тянувшуюся, видимо, через весь дом. Ее окна выходили на сквер перед домом и на улицу, где распахнутые ворота еще впускали опоздавших гостей.

Вдоль галереи стояли высокие чугунные светильники, половина из которых не горела. Разумеется, после ужина, когда состоится «торжественный показ», они вспыхнут, как по волшебству. Сейчас их свет выхватывал из темноты только отдельные сокровища, оставляя прочие в тени.