Губительные секреты

— Ты не будешь носить это на людях. — Он неторопливо подходит, пока не оказывается прямо передо мной, и кивает на мои узкие джинсы.

— Ты не мог бы выразиться конкретнее? Люди, как в случае с незнакомцами или…

— Кто угодно, кроме меня. Для тебя это достаточно конкретно?

Я поднимаю брови.

— Это джинсы.

— Чрезвычайно узкие джинсы. Иди, найди рубашку большого размера и надень ее. Или смени брюки. Без разницы.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы мужчины пялились на твою задницу.

— Ну, моя задница довольно объемная, ее трудно не заметить. — Я смеюсь.

— Твоя задница — это гребаное произведение искусства. — Он наклоняет голову, пока его глаза не оказываются на одном уровне с моими. — И смотреть на нее могу только я, Изабелла.

Я моргаю, глядя на него. Произведение искусства? И только он может смотреть?

— Ты ревнуешь?

Его губы сжимаются в узкую линию, когда он смотрит на меня, и вена продолжает пульсировать у него на шее.

— Нет.

— Вот и чудненько. Тогда тебя не должно волновать, во что я одета и кто пялится на мою задницу, — говорю я и поворачиваюсь к входной двери, намереваясь пойти к машине. Лука протягивает руку и хватает меня за талию, притягивая к себе.

— Иди. Переоденься, — шепчет он мне на ухо.

У меня перехватывает дыхание, и я закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Он, наконец-то, начал как-то на меня реагировать, а это значит, что мы приближаемся к какой-то точке, но все еще не прикасался ко мне интимно с той ночи, когда отдала ему свою девственность. Упрямый мул все еще сопротивляется.

— Если ты хочешь, чтобы я сняла эти джинсы, Лука, — говорю я и прислоняюсь к нему спиной, чувствуя его твердый член у себя на пояснице, — тебе придется снять их самому.

Дыхание Луки обдувает кожу на моей шее, когда он крепче обхватывает меня за талию.

— Что я тебе говорил о попытках манипулировать мной, Иза?

Скрипя зубами, я поворачиваюсь и смотрю на него, на этого упрямого мужчину, который просто не пропускает меня сквозь свой щит, независимо от того, как часто бью по нему. Интересно, всегда ли так будет между нами? Когда я наконец смогу перестать скрывать свои чувства к нему? Я подавляла их так долго, что они хотят просто вырваться из моей груди. Я протягиваю руку и зацепляюсь пальцем за его резинку в волосах, потянув и распустив его волосы так, что они рассыпаются по его лицу. Он ничего не говорит, просто смотрит на меня. Я наклоняю голову, пока кончик моего носа не касается его.

— Ты такой чертовски упрямый, — шепчу я, — но буду продолжать колотить в эту гребаную стену, которую ты воздвиг между нами, Лука, пока она не рассыплется в пыль.

Его пальцы берут меня за подбородок, слегка наклоняя его, и наши губы едва не встречются.

— Тебе может не понравиться то, что ты найдешь за этой стеной, tesoro, — отвечает он, и его дыхание дразнит мои губы.

— О? Но что, если понравится?

В кармане Луки звонит телефон. Он, не переставая смотреть мне в глаза, достает его и прикладывает к уху.

— Что?

Я не слышу ответа с другой стороны, но, должно быть, это что-то серьезное, потому что Лука внезапно выпрямляется, убирая руку с моего лица.

— Я буду через час, — бросает он и отключает звонок. — Мне нужно идти. Перенеси встречу с кейтерингом на завтра. Я отвезу тебя.

— Хорошо. — Я киваю, чувствуя, как бабочки порхают в моей груди.

Он рассматривает меня несколько мгновений, и я затаиваю дыхание, сосредоточив взгляд на его губах. Вместо того, чтобы поцеловать меня, как я надеялась, он поворачивается и выходит через парадную дверь, оставляя меня стоять посреди фойе, сжимая в руке его резинку для волос.

С меня хватит, говорю я себе, пока еду по шоссе. Я чертовски устал отталкивать Изабеллу, пытаясь подавить это безумное желание хватать ее каждый раз, когда вижу, чтобы заключить в свои объятия и никогда не отпускать. Как только вернусь домой, перекину ее через плечо и оттрахаю до бесчувствия в спальне. В нашей спальне. Начиная с сегодняшнего вечера, она будет спать в моей постели. В нашей постели. Я объявляю свою миссию «подожду, пока ей стукнет двадцать один» официально проваленной. Я больше не могу держать ее на расстоянии. И я, черт возьми, не хочу этого делать. Мы начинаем с чистого листа, к черту все остальное. Сегодня вечером, когда вернусь домой, все изменится.