Губительный поцелуй (ЛП)

- Вообще? Или только со мной? Я не понимаю, почему ты отказываешься рассказать мне что-нибудь о себе, что могло бы помочь мне лучше понять тебя. Неудивительно, что у меня кошмары о тебе. - Потом я ругнулась, и закрыла лицо руками.

Бишоп был рядом со мной в одно мгновение, опустившись на колени на пол рядом с моей кроватью и, взяв мои руки в свои, чтобы убрать их от моего лица. Выражение его лица показывало глубокое мучение.

- Я не удерживаю от тебя правду, что ранить тебя.

- Тогда почему?

Его брови сошлись.

- Я просто не могу говорить об этом. Ты должна доверять мне.

- Я хочу.

- Я знаю, что ты полагаешься на разум во многом. Ты умная. Ты смотришь на вещи с этой точки зрения. Изучение и получение хороших оценок - это лишь способ, чтобы понять вещи. Но некоторые вещи нельзя произносить вслух. Невозможно изучить. Правда не будет сказана тебе о мне. - Он тяжело сглотнул. - Доверься своему сердцу.

- Мое сердце немного лжет.

- Нет, это не так. - Он крепче сжал мои руки достаточно для того, что я, наконец, посмотрела на него. Наши глаза встретились и застыли.

- Оно знает правду, даже если ты не понимаешь этого.

Он был так близко, слишком близко. Снова я не могла не вырываться. Я не могла.

- Ты мог бы отдать мне этот кинжал в любое время, - прошептала я. - Почему сейчас?

Его губы изогнулись.

- Возможно, я хотел иметь оправдание прийти к тебе одной в спальню.

Это заставило меня немного рассмеяться и, несмотря на мои лучшие побуждения, и я переплела свои пальцы с его. Я не остановилась, глядя в его красивые голубые глаза... глаза, которые мне снились каждую ночь, даже если отвлечься от тревожных ночных кошмаров. Большинство из моих снов о Бишопе были очень хорошими.

Я соскользнула с постели, так чтобы мы стояли на коленях лицом к лицу. Я выпустила его руки, чтобы положить свои на его грудь, его кожа была теплой сквозь тонкую преграду его футболки. Мои мысли улетучивались с каждой секундой, которая проходила.

Опасно. Слишком опасно. Кассандра была права. Мне нужно поцеловать его. Именно поэтому он и пришел сюда. Все шутки в сторону, все подарки, и информацию, и ужасные дни убраны.

Он пришел сюда сегодня вечером за поцелуем. Таким образом, я могла удовлетворить его пагубную зависимость во мне... даже если это означало, что я могла взять остальную часть его души.

Руки Бишопа сжались на моей талии, и он притянул меня ближе к нему, настолько близко, что я чувствовала, как быстро бьется его пульс. Глаза его горели яркого голубым цветом. Я потерялась в этих глазах, когда скользнула пальцами по его подбородку, щекам, вискам и поднялась в его темные волосы, такие мягкие на ощупь.

Мои губы были всего лишь в шепоте от него...

Хлоп!

Ночью холодно, так холодно, я могу видеть свое дыхание. Моя рука дрожит, когда я держу факел.

- Я могу помочь, - настаиваю я, чувствуя себя бесполезным, просто стоять здесь

- Нет, ты стой там, - говорит Джеймс. - Ты не можешь видеть абсолютно ничего, во всяком случае.

- Иди к черту. - Я смотрю на него, но должен признать, что фигура моего брата знакома... размыта... только его золотые волосы узнаваемы для меня, освещенные как ореол от света факела. Тьма и свет... это то, как Кара называет нас. Полные противоположности.

Я никогда не признаю, что то, что доктор сказал мне вчера, поселило глубокий, дрожащий страх в меня... так, что я не мог сомкнуть глаз вчера вечером. Если я ослепну, то буду бесполезен всем, особенно самому себе.

Это не занимает у Джеймса много времени, чтобы найти тело. Это свежие могилы. В это время года, лучше всего добраться до них быстро или земля замерзнет и сделает это невозможным, чтобы перехватить что-нибудь до весенней оттепели.

Я бросаю факел в сторону и помогаю ему вытащить гроб из земли, не обращая внимания на его протесты. Это тяжелая работа, и с нас сходит по ведру пота к тому времени, когда мы заканчиваем. Я хватаю лом и собираюсь работать над крышкой. Женщина была богата, и настояла на том, чтобы ее похоронили с драгоценностями. Как глупо. "Не можете взять это с собой..." - так говорит Кара. "Но мы будем более чем рады принять это от вас".

- Черт. Посмотри на этот камень, - говорю я, косясь на величиной с куриное яйцо камень на ее ожерелье.

- Знаю. Она знала, как жить.

- И теперь она знает, как умирать. Документ говорит, что она подавилась какой-то едой на вечеринке. - Я очищаю от драгоценностей запястья, пальцы и шею, и бросаю их в мой мешок. - А как насчет тела?

Джеймс крутит золотой крестик на своей шее, выражение его лица становится задумчивым.

- Это мы тоже берем.

Эту часть я ненавижу больше всего. Красть украшения еще ничего. А вот красть тела... Никогда к этому не привыкну.

- В этот раз давай ее оставим.

- Оставим ее? - Джеймс нахмурился. - Ты знаешь, Кара будет в ярости, если мы не будем делать именно то, что она говорит.

- Мы всегда должны делать то, что Кара говорит?

Хмурый взгляд, о котором забываю, типичная улыбка выползает на лицо моего брата.

- Ты всегда делаешь, малыш. Все, что она просит, а затем тебя просят еще. Почему это должно быть по-другому?