Губкин

3) Всем военным и гражданским властям оказывать полное содействие представителям Главконефти и отнюдь не препятствовать их распоряжениям по наливу и движению судов.

Неисполняющие настоящее постановление подлежат суду военно-революционных трибуналов по законам военного времени.

Председатель Совета Обороны

В. Ульянов (Ленин)»[6]

ТЕЛЕГРАММА ЦАРИЦЫНСКИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ О ВЫВОЗЕ НЕФТИ

25 июня 1919 года

«Совет Рабоче-Крестьянской Обороны предписывает немедленно принять самые энергичные меры к вывозу из Царицына в Саратов всех запасов нефтяных продуктов, согласно распоряжений Главконефти. О принятых мерах, а также о каждой отправке сообщать по телеграфу по прямому проводу вне очереди в Высовнархоз и Главконефть. Никакое расходование нефтепродуктов, без разрешения Главконефти недопустимо. Виновные в неисполнении будут предаваться суду.

Предсовобороны Ленин»[7].

ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ «О ПРИЧИСЛЕНИИ ВСЕХ РАБОЧИХ И СЛУЖАЩИХ ГЛАВНОМ ЛЕСНОМ, ГЛАВНОМ УГОЛЬНОМ, ГЛАВНОМ НЕФТЯНОМ, ГЛАВНОМ ТОРФЯНОМ И ГЛАВНОМ ТОПЛИВНОМ КОМИТЕТАХ К РАЗРЯДУ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ, С ОСТАВЛЕНИЕМ НА МЕСТАХ ПРЕЖНЕЙ СЛУЖБЫ»

27 июня 1919 года

«Вследствие исключительной важности беспрерывной работы всех учреждений и предприятий по добыче и распределению топлива Совет Рабочей и Крестьянской Обороны постановил:

1. Все рабочие и служащие… Главного Нефтяного Комитета… независимо от их возраста, по наличию § день издания сего постановления считаются призванными на действительную военную службу…

Председатель Совета Рабочей

и Крестьянской обороны

В. Ульянов (Ленин)»[8].

Глава 35

Телеграмма Ломову. Первые экспедиции. Бутов. Лето на Волге. Рассказ в газете. Сызрань, Ундоры, Кашпир. Деятельность Главсланца. Мнение Красина. Отзыв Владимира Ильича.

Историческая наука перед геологией в долгу; мы знаем, к великому сожалению, мало о первых походах, героических, как уже говорилось, в силу простой очевидности того, что она были. Несомненно, они совершались за топливом, а снаряжал и благословлял их Губкин. То есть доставал, мечась по учреждениям, для участников сапоги, горные компасы, деньги, билеты, мензульные трубки, геологические молотки, карты, оружие, одеяла, расписывал задания и составлял маршруты. Потом подсаживал в теплушки, подавал мешки, жал сухие ускользающие ладони — и оставался в глухом волнении ждать писем и депеш…

Несомненно, с напряженным вниманием следил за движением экспедиций Владимир Ильич Ленин.

Вот какую телеграмму послал он вдогонку Ломову, уехавшему в конце зимы 1920 года в Архангельск (незадолго до этого север был очищен от интервентов):

«Постарайтесь разыскать или поручите разыскать печатные материалы и отчеты о нефтеносном районе реки Ухты в музее общества изучения Северного края и в управлении государственными имуществами. Ленин»[9]

Летом восемнадцатого года, через пять-шесть месяцев после захвата власти большевиками, из Москвы ушло три отряда геологов.

Первый — на север, к Печоре; его возглавил К.П. Калицкий.

Второй повел Н.Н. Тихонович — к Тетюшам на Средней Волге, где у села Сюкеево обнажался природный асфальт.

Третий — В.П. Бутов; его путь лежал к Симбирску; неподалеку от него известно было сланцевое месторождение (так называемые ундорские сланцы).

Ундорским сланцам Губкин (конечно, инициатор похода) придавал большое значение; не исключено, что планировал присоединиться к Бутову чуточку позже.

Но тот как в воду канул.

В Москве боялись, что он погиб.

Неожиданно осенью он объявился, да еще пригнал вагон, набитый плитками сланца; оказалось, что перевалил фронт и там, за фронтом, притаился и работал. С собой у Бутова были советские деньги, но крестьяне им верили и принимали за плату. С крестьянской помощью вел раскопки и промеры.

Каждому школьнику знакома теперь (наравне с выражением «топливный голод») боевая схема, на которой жгучие толстые стрелы плотоядно устремлены на Москву. Колчак, Деникин…

Границы бывшей империи округлились, сморщились и ссохлись.

Кому нужно было, добирались до них пешком.

Все районы нефтедобывания — Баку, Грозный, Эмба, Фергана — оказались отсечены.

Тогда специалисты вспомнили о внутренних, российских, равнинных горючих материалах, спор о которых насчитывал десятилетия. Мы поведаем читателю об этом споре в главе 41.

Губкин отвез бутовские плитки в Осташково — там он всякими правдами и неправдами сколотил лабораторию, довольно большую, наладил в ней возгонку и химанализ.

Ундорские сланцы показали выход смолы — двадцать процентов. Блестящий результат! Иван Михайлович допускал, что на круг выйдет меньше — пусть десять процентов.

Бутов разведал площадь в сто шестьдесят квадратных километров; ему удалось произвести расчистки (то есть выкопать канавы) до коренных сланцевых залежей на берегах Свияги и Волги и нивелирной съемкой расчистки связать. На первый случай вполне достаточно для примерного подсчета запасов.

И все это сделано в тылу врага!

Подсчет запасов дал внушительную цифру — чуть не двадцать пять миллиардов пудов.