Гуд бай, Америка!

Душ, небольшой отдых, ресторан, постель. Ничего не забыл? Ха-ха! Такой распорядок зажравшегося буржуя мне нравился все больше и больше, особенно его последний пункт, который в данный момент тяжело дышал подо мной, когда я довел любимую до микрооргазма и мучил ее медленными фрикциями, изображая улитку.

— О-о… — Моя женушка мучительно напряглась и кончила, вспыхнув своими изумрудами и покрывшись испариной по всему телу. Я только этого и ждал, догнавшись несколькими быстрыми движениями и со стоном разрядившись в млеющую жену. Наша любовь не знала границ в своей глубине чувств, в технической же части я еще не применял и сотой доли всяких причуд из своего предыдущего опыта. Пока же нам хватало чувств и эмоций от нехитрых проявлений любви, наполненных бесконечными чувствами нежности, страсти и желания.

Осчастливив соленое озеро своим присутствием и актом любви, двинулись дальше и еще дальше к конечной цели моего запланированного путешествия, заканчивающегося в Йеллоустоунском заповеднике. Он располагался на обширном плато на высоте две с половиной тысячи метров над уровнем моря и обладал огромной территорией с многочисленными животными и птицами, удивляя разнообразием ландшафта и гейзерами. Мы поселились в гостинице на его территории и, приодевшись как опытные туристы, принялись покорять проторенные маршруты, вывешенные на стендах по всему парку.

— Бизоны! — Мери запищала как девочка и стала наводить объектив фотоаппарата на могучих животных. — Какие смешные! — Рассмеялась, увидев проказливых телят, скакавших вокруг мамки с рогами и бородой.

Мы ходили по парку три дня, посетив вулканическую кальдеру, бесчисленные озера, водопады и альпийские луга, сменяющиеся лесом.

— Все! Я устала! — Сказала милая на утро четвертого дня, когда я вернулся из ванной. — Никуда сегодня не пойду! У меня глаза замылились! Кругом сплошная красота!

— А я, согласен! — Поспешил под бочок любимой, вспоминая злополучный график, который мог подвести в любую минуту. — Закажем завтрак в номер и будем отдыхать! — Я прижался щекой к обнаженной груди жены, вдыхая запах ее кожи.

— Опять начнешь приставать? Хи-хи!

— Почему начнешь⁈ Я уже пристаю! — Поцеловал оба розовых кружка и повел губами по вздрагивающему животику, пока не попал в жесткий кустик. — Милая! Тебе не кажется, что эта поросль нам мешает? Давай я ее уберу. Мне будет приятно видеть, что она скрывает и тебе будет приятно, когда я буду скользить по твоей коже. — Для убедительности провел языком, касаясь безволосых губок.

— Только я сама! И не подглядывай! Где твоя бритва?

Минут через десять, я уже устал представлять в уме вид юной писечки своей жены, когда она изволила появится, жалобно стеная.

— Я порезалась! И щипит теперь! Смотри!

Я посмотрел и желание чуть не помутило мой разум от вида милого пирожочка.

— Сейчас я тебя полечу. Все быстро пройдет, и ты будешь — как новенькая, ха-ха!

Мои кристаллы путешествовали вместе с нами и ждали своего часа в специальных коробочках с гнездами для каждого из сорока «батареек».

— Так! Сейчас я проведу эксперимент, а ты закрой глаза полотенцем. И не смотри!

Положил на впалый животик сразу батарею из десяти штук, решив проверить какой эффект они окажут на организм охсмена в ударной дозе. В данном случае — охсвумена. Матовые кристаллы утекли за минуту, как вода из ковшика, а милая задышала часто-часто и застонала.

— Ох, милый! Я сейчас кончу! Давай скорее свою колбаску!

Я обрадовался, и Дал! Мери испытала подряд три оргазма и была наверное способна на четвертый, но мои немаленькие силы закончились, вместе с содержимым яичек.

— И что это было? — Спросила любимая, когда спустя долгое время ко мне вернулись силы.

— Это я полечил твои царапины. Мое изобретение! Оно может принести нам многие миллионы долларов, если раньше нас не прибьют, когда люди узнают о нем.

— Ох, правда⁈ Я чувствовала себя немного суперменом, и до сих пор кажется, что готова поднять даже тебя, только есть очень хочется. Давай поедим!

Мы сходили в местную едальню, где на огромных тарелках нам подали стейки из кабанятины, ребрышки оленя и небольших птичек размером с перепелов. Мери плотоядно облизнулась и принялась уничтожать еду с завидным проворством.

— А почему ты думаешь, что это опасно? — Спросила, с сожалением глядя на недоеденную птичку, за отсутствием места в раздувшимся животике.

— Вот, представь себе. Ты не охсмен, у тебя куча денег и рак. Что ты предпочтешь? Жизнь — или деньги?

— Конечно жизнь!

— Вот! Значит этот метод бесценен для многих и за него нам легко открутят головы, сначала выпытав не такой уж и сложный секрет.

— Тогда что? Мы никому не скажем⁈

— Да. Я тут уже размышлял на эту тему. Население Земли стремительно увеличивается и без всяких чудо-лекарств, и мы только ускорим это, что приведет к глобальному переселению и вследствие войны, эпидемии и смерть.

— А давай испытаем на тебе!

— Хочешь, чтобы я затрахал тебя до потери чувств? — Я улыбнулся, а естествоиспытательница смутилась и сказала, что не подумала о последствиях.

— Но мы же будем извлекать из этого пользу?