Гудериан

Пародия истории, хотя, возможно, это проходящая фаза, заключается в том, что германский народ едва ли осведомлен о достоинствах своих генералов, которых клеветники облили грязью. Существует постоянно подпитываемый страх перед кастой. В 1965 году газета «Ди Цайт» подвергла критике предложение бундесвера присвоить армейским казармам имя Гудериана, заявив, что его личность не может являться символом и что он неподходящий пример, потому что его поведение не всегда было на высоте. Журналисты поспешили возродить старые домыслы о поведении Гудериана летом 1944 года, и хотя они же допускают, что отказ от участия в заговоре ему нельзя ставить в вину, потому что это вопрос совести, здесь явственно проглядывают плохо замаскированные инсинуации насчет предательства Гудериана. Остается загадкой, почему он решил не рассказывать никому (даже сыну) о своей осведомленности о заговоре и молчаливом согласии, о том, что, возражая против убийства как средства достижения политической цели, скорее, выражал отрицательное отношение своего народа к этой идее, чем ее одобрение.

За пределами Германии к Гудериану отнеслись более великодушно. Там его знают, главным образом, как автора книги «Воспоминания солдата», провидца и создателя таких приемов ведения войны, ставших теперь ортодоксальными. Когда бы танки и бронетанковые силы ни одерживали новые победы, обязательно всплывает имя Гудериана. Как его тогда можно классифицировать? Пророк? В строго военном смысле ответ может быть «да», если говорить о том, что он предвидел новые формы боевых действий в будущем. Техник? Конечно, поскольку постарался с самоотдачей, характерной для многих лиц его профессии, воплотить свои понятия в структуры, почти идеально функционировавшие на войне. Гений? Что ж, никак нельзя игнорировать его врожденную способность превращать идеи в действительность через мнения, оказавшие огромное влияние, чувства, дух и методы, как нельзя игнорировать и личность. Его последний начальник штаба, Томале, назвал Гудериана «самым лучшим и ответственным генералом Германии». Однако это суждение заинтересованного человека, а вот мнение беспристрастных людей со стороны, американских офицеров, допрашивавших его после войны в тюремных камерах, чей первоначальный скептицизм в отношении врага перерос в уважение, если не восхищение к этому человеку: «Военной карьеры Гейнца Гудериана самой по себе достаточно, чтобы определить его способности организатора, теоретика и боевого командира». По их мнению, его отличает исключительнейшая интеллектуальная целостность, твердая бескомпромиссная позиция, невозмутимость в трудных обстоятельствах и сплав вежливости и язвительного юмора. Он «человек, который пишет то, что думает, и не меняет своих мнений в угоду своей аудитории». Подобная оценка в совокупности с известной стойкостью этого человека более чем удовлетворяет требованию Уэйвелла, гласящему, что полководец «…должен иметь характер… должен знать, чего хочет, и обладать мужеством и решительностью, чтобы добиться своего. Он должен знать людей, все, из чего складывается его профессия, и, что важнее всего, должен обладать тем, что мы называем боевым духом, волей к победе».

Однако что можно сказать в конечном счете о человеке, не чуждом состраданиям, который писал своей жене нежные письма и жалел Гитлера, человека, лишенного «…дружбы с прекрасными людьми, чистой любви к жене, привязанности к собственным, детям»? Гудериан дарил другим тепло и умел радоваться жизни, и это отличает его от других великих полководцев. Отдав всего себя своему призванию, он честно исполнял свой долг в самых опасных и сложных ситуациях.