Гудериан

Политические связи Гудериана с нацистами и Гитлером, как и у Бломберга, покрыты тайной. Гудериан проводил четкое разграничение между партией и ее лидерами. Роялист в глубине сердца, он лелеял прошлые связи с домом Гогенцоллернов. Разве он не служил в 1916 году в штабе кронпринца? Однако Гудериан отдавал себе отчет, что возврат к монархии не имеет смысла, и, точно так же как и все остальные немцы, разочаровался в правительствах, слишком часто сменявших друг друга. Они, по его словам, «…были неспособны привлечь на свою сторону офицеров или вызвать энтузиазм к республиканским идеалам». К коммунистам Гудериан питал стойкое отвращение и надеялся на появление на политическом небосклоне фигуры, равной по масштабу Бисмарку. Но не все офицеры думали так, как он. В 1947 году Гудериан писал: «Когда на сцену со своими новыми националистическими лозунгами вышел национал-социализм, молодые офицеры быстро прониклись симпатией к патриотическим идеям, подброшенным им пропагандой национал-социалистической германской рабочей партии. Многие годы совершенно недостаточное вооружение рейха было настоящим кошмаром для офицерского корпуса. Неудивительно, что принятие программы перевооружения, за которую горячо ратовал Гитлер, явилось решающим фактором в определении политических симпатий станового хребта армии. Ведь этот человек обещал вдохнуть в вермахт новую жизнь после пятнадцати лет стагнации».

В то время никто не имел ни малейшего представления, что уготовано Германии в будущем. Нацисты были частью обстановки страха и беспорядков, угрожающих кровавыми потрясениями. Сначала в разговорах с младшими офицерами, принявшими сторону нацистов, Гудериан оспаривал притязания последних. Подобно многим своим сверстникам, он чтил Гинденбурга, написав после его смерти: «Он обладал доверием мира». И так же как и многих офицеров в 1932 году, его раздражал тон кампании Гитлера. Все они пришли бы в ужас, если бы узнали, что в декабре Гитлер рассматривал возможность устранения Гинденбурга с поста президента. Не догадывались и о комплексе неполноценности, который испытывал Гитлер, имея дело с генеральным штабом, что обеспокоило бы их еще больше. В конце концов, в тот момент Гитлер лез из кожи вон, чтобы задобрить генеральный штаб своими постоянными публичными дифирамбами в адрес армии!

Шесть миллионов безработных и растущая угроза победы коммунистов на выборах явились тем фактором, от которого нельзя легко отмахнуться. Отчаянная ситуация требовала драконовских мер или козла отпущения. Люди типа Гудериана думали, что Гитлер сможет править железной рукой, но в то же время находиться под контролем армии. Последний солдат-канцлер, прожженный интриган Курт фон Шлейхер, запутался в собственных тенетах, и 30 января ему на смену пришел Гитлер. Несколько часов спустя Гинденбург назначил министром обороны Бломберга, а тот в свою очередь выбрал на должность главы ведомства, функция которого заключалась в координации деятельности всех видов вооруженных сил – сухопутных, морских и воздушных, – генерал-лейтенанта Вальтера фон Рейхенау. Возвышение этих людей, открыто симпатизировавших нацистам, встретило одобрение Гудериана. О Бломберге он был высокого мнения, а Рейхенау считал «современным солдатом», хотя и «очень политизированным». С ними его объединяли два обстоятельства: первое – рейхсвер должен сотрудничать с самыми патриотическими элементами, и второе – поощрялось развитие танковых войск, сторонником которых выступал Рейхенау, постоянно искавший применение новым идеям.

Политическая позиция, которую занял Гудериан в момент политического брожения, характеризовалась двойственностью. Вкратце это можно выразить так – лишь бы было лучше для Германии и армии. В душе Гудериан оставался приверженцем принципа непричастности к политике, выдвинутого Сек-том, и одновременно одобрял действия таких генералов, как Шлейхер, Бломберг и Рейхенау, увязших в политике, потому что изо всех сил стремились к экспансии, что как нельзя лучше соответствовало интересам армии. Гудериан поддерживал контакты (как и многие армейские офицеры) со старыми товарищами по Добровольческому корпусу, такими как Адольф Хюнлейн, входивший в руководство штурмовых отрядов СА, и с течением времени смог мысленно отделить Гитлера от остальных членов нацистской партии.

Гудериан, похоже, никак не реагировал, когда Шлейхер в 1932 году наложил на деятельность СА запрет, впрочем, совершенно неэффективный. Одна^: ко в 1933 году Гудериан был простым подполковником, как и подавляющее большинство армейских офицеров, не имеющим никаких личных контактов с Гитлером. Откуда им было знать тайны этого человека, если даже ближайшим соратникам по партии доступ в его сокровенные мысли был заказан. Да и на совещания высшей армейской иерархии их тоже, естественно, не приглашали.