«Гудлайф», или Идеальное похищение

Когда Тео в Хилтон-Хед поспешно собирал личные вещи — на это ему выделили полчаса, — а представитель банка и полицейский в это время ждали в холле, он вспоминал месяцы временной безработицы в «Петрохиме». Это он был тем самым копом, который внезапно входил в кабинет с юристом компании, круша надежды людей, посвятивших свою жизнь «Петрохиму». Карандашная черта, проведенная на списке фамилий такими людьми, как Стона Браун, решала твою судьбу: не дай Бог оказаться под этой чертой, ведь тогда придется распрощаться с работой, да и со всем остальным тоже. Посвяти свою жизнь «Петрохиму», но если они смогут сэкономить хотя бы пять центов, вычеркнув тебя из списка, тебе не найти там жилетки, в которую можно поплакать.

Со всей быстротой, на какую он был способен, Тео складывал в коробки папки с делами и документами, свадебный альбом, фотографии детей, кленовую шкатулку для драгоценностей, которую Малкольм сделал для Тиффани. Тиффани, в слезах, умоляла Тео забрать шкатулку из ее комнаты. А потом он открыл нижний ящик своего письменного стола и увидел «Ридерс дайджест» — толстую книгу в белой обложке и с хорошо знакомым логотипом — адресную книгу сотрудников компании «Петрохим»: она бросилась ему в глаза словно знак, словно откровение.

Один большой улов — вот то, что надо! Он же не мешок с дерьмом, в конце-то концов. Он — преданный и любящий семьянин, честный бизнесмен. Он всего лишь хочет обеспечить свою жену и детей. Он дал Коллин домашний очаг, яхту, комфортабельную жизнь на территории одного из самых престижных земельных владений в стране. Но он так и не смог дать ей надежного финансового благополучия. Все, что они имели, было вырвано из их рук. Тео и Коллин — люди творческие, трудолюбивые предприниматели, они всегда играли по правилам. Они являли собой воплощение Американской Этики, и теперь настала пора и им попробовать на вкус Американскую Мечту.

В сарае, одновременно служившем отцу мастерской, Тео увидел, что Малкольм все тщательно прибрал. Обрезки фанеры были аккуратно прислонены к стене под полкой с тисочками. Циркулярная пила и шуруповерт вернулись на свои полки, желтые шнуры свернуты в кольца и повешены на крюки, вбитые в балки. Отец подмел опилки, валявшиеся повсюду обрезки картона, целлофановые обертки от уголков, петель и защелки. Тео представил себе отца в мастерской сегодня утром, он качает головой, глядя на беспорядок, и бормочет себе под нос: «Когда же у Тео появится чувство ответственности?»

В дальнем конце сарая, рядом с газонокосилкой, Тео открыл боковую дверь — с филёнками и коричневой фаянсовой ручкой; эта дверь когда-то отделяла кухню от гостиной. Тео отвинтил крышку бензобачка на косилке: ни капли бензина. Вдоль стены, рядом с двумя бутылями обезжиривателя «Гудлайф» и двумя жестянками масла, стояла красная пластмассовая канистра. Он поболтал канистру. Полно. Держа канистру с бензином в одной руке, он другой потащил косилку из сарая.

Как хорошо снаружи! Теплый весенний день, и он — Тео — заливает в косилку бензин для первой косьбы сезона. Бензин лился из прозрачного горлышка, пахло, как когда-то в школьные годы — он чинил машину, подстригал лужайку… Бензин перелился через край бачка на косилку и быстро испарился на жарком солнце.

Чертовски жарко, на самом деле. Браун наверняка уже согрелся. Тео крепко завернул крышку бачка, включил половинную скорость, поставил ногу в отцовском ботинке на косилку и дернул за шнур. Ничего. Он снова дернул. Бензопровод оказался пуст, так что надо ртом потянуть разок-другой, чтобы горючее пошло. Тео тянул и тянул и наконец потянул так сильно, что нога соскользнула с косилки и он поднял косилку над землей.