Гугеноты

— Да он что, в самом деле, — не на шутку встревожилась Диана, — вообразил себя Геркулесом [39], вздумавшим совершить тринадцатый подвиг? А ты, Камилла, куда смотрела? Зачем ты его отпустила? Ужели и впрямь думаешь, что ему удастся уговорить гугенотов?

— Ах, Диана, он молод, как Нарцисс [40], и горяч, как Франциск де Гиз. Удержать его было просто невозможно.

— Но почему он не посоветовался со мной? Я знаю, чем грозит государству встреча двух партий, и дала бы ему в помощь людей.

— Значит, ты тоже отпустила бы его?

— Да, — признала Диана. — Правду сказать, эти гугеноты — дружный народ и горой стоят друг за друга в минуту опасности. И наш юноша — тому пример. Но я не верю, что ему удастся убедить их разойтись, пока проедет Гиз с войском. Они слишком легковерны, эти протестанты; январский эдикт для них — вещь святая. Они верят в него, но не знают, что Гиз не упустит возможности устроить избиение, чтобы снискать еще большую популярность.

— Признаюсь, эта мысль и мне приходила в голову.

— Камилла, едем сейчас же в Лувр. Необходимо рассказать об этом маршалу или самой королеве. Они вышлют в Васси отряд во главе с Монморанси, который не допустит избиения гугенотов, могущего повлечь за собой необратимые последствия.

— Едем!

В Лувре их сразу же провели к маршалу Монморанси, супругу Дианы Ангулемской, кормившему борзых в своем кабинете. Выслушав обеих женщин и уяснив суть дела, Франсуа Монморанси нахмурился.

— Много гугенотов соберется там? — спросил он супругу.

— Около двухсот человек, — ответила за герцогиню Камилла.

— Будут ли там их вожди? Я имею в виду Конде и Колиньи.

— Об этом мне ничего не известно, но думаю, что эти двое не станут рисковать собою.

— На какое время назначена сходка?

— На двенадцать часов дня.

— Но Гиз к тому времени может уже проехать или, наоборот, задержаться в Нанси или Жуанвиле, так ничего и не узнав о сборище.

— Нет, Франсуа, мы имеем дело с предательством, — вмешалась Диана. — По всем расчетам, Гиз должен попасть в Васси именно во время богослужения протестантов.

— Вот как! И если он заметит, что они вооружены…

— …то тут же нападет на них, прикрываясь нарушением эдикта, запрещающего протестантам во время богослужений иметь при себе оружие.

Диана кивнула.

— Так, так, — протянул маршал. — Забавно. Гиз выехал из Парижа с двумя сотнями всадников. В Эльзасе он наверняка завербовал наемников, так что, надо думать, у них с Невером в наличии сейчас около пятисот шпаг и аркебуз. Силы весьма немалые для двух сотен безоружных.

— Он изрубит их в капусту! — воскликнула в отчаянии Камилла.

— И положит начало гражданской войне! Понимаете ли вы, сударыни, какой это будет иметь резонанс внутри страны? — взволнованно заговорил маршал. — Воодушевленные примером своего вождя, католики бросятся истреблять кальвинистов. Последние, в свою очередь, начнут избивать католиков, уничтожать иконы, распятия, статуи и повсюду устанавливать свой культ, отличный от римского права. Чего доброго, папа пошлет на помощь католикам свои войска, которые пройдут с огнем и мечом по нашей многострадальной земле, грабя и уничтожая все на своем пути. Достаточно нам уже итальянских войн, во время которых от своих же солдат пострадала добрая половина Франции.

— Что же делать? — спросили женщины разом.

— Оставайтесь здесь и ждите, я иду к королеве. Думаю, не в ее интересах развязывать войну, в то время как страна еще не оправилась от результатов итальянских походов и заключения постыдного мира.

По встревоженному выражению лица маршала Монморанси, едва он вошел, Екатерина сразу поняла, что случилась какая-то неприятность.

— Черт бы побрал Гиза с его походом! — воскликнула она, выслушав сообщение маршала. — Не хватало еще, чтобы он испортил мои усилия, направленные на предотвращение раскола внутри страны.

— Скорее всего, его это мало беспокоит, для него важнее собственная популярность среди католиков при папском дворе, и потому он с легкостью нарушит эдикт о терпимости.

— Что для него эдикт, когда перед ним такая цель!

— Надо думать, Ваше Величество, не все еще потеряно, если одному из моих дворян, выехавшему в Васси, удастся уговорить гугенотов.

— Да, но послушают ли они его?

— Он протестант, государыня.

— Вы предусмотрительный человек, маршал, что послали именно его.

— Я не посылал его, мадам. Он сам немедленно уехал в Васси, едва узнав обо всем.

— Вот как? Весьма любопытно. Давно он служит у вас, маршал?

— Около пяти месяцев.

— Как его зовут?

— Шевалье де Лесдигьер.

Екатерина обхватила ладонью подбородок; ее брови сошлись вместе.

— Что-то знакомое… Откуда он?

— Из Лангедока. Обедневший дворянский род.

— Да, да, — пробормотала королева, — кажется, там есть такой. Как только шевалье вернется, немедленно займитесь его продвижением по службе, маршал, такие люди нам нужны. Но вначале приведите его ко мне, я хочу поговорить с ним.

— Хорошо, мадам, хотя рвение его, я думаю, вызвано не желанием способствовать вашей мудрой политике, а стремлением избежать кровопролития, которое может учинить Гиз над его братьями по вере.