Гугеноты

— Вам что-то известно? — мгновенно насторожилась королева. — Вы пришли поведать о какой-то очередной безумной затее Гиза?

— Вы не перестаете удивлять меня своей прозорливостью, Ваше Величество, — с ноткой восхищения отозвался собеседник.

— Оставим славословие, сир. Гиз готовит заговор против короля?

— Нет. Против Франции.

— Это одно и то же, — резюмировала Екатерина. На лицо ее набежала тень. — Не зря, выходит, я не доверяла ему. Не напрасно отлучила от двора. Впрочем, может, именно поэтому он и начал строить козни, рассчитывая взять реванш…

В эту минуту вошел король. Коннетабль поднялся с места и склонился в поклоне.

— Вот и вы, Карл, — сказала Екатерина, ласково кивая сыну. — Идите сюда и приготовьтесь выслушать известие, которое принес нам коннетабль. От того, какое решение вы сейчас примете, зависит, быть может, судьба королевства.

Карл вздрогнул. Он бы побледнел, хорошо, что рядом мать, которая всегда может помочь ему правильным советом. До совершеннолетия было уже недалеко, и это пугало.

Он сел рядом с матерью и приготовился слушать.

— Мы говорили о Франциске де Гизе, — начал Монморанси. — У него обширные планы, затрагивающие в том числе и внешнюю политику государства, и я не могу не выразить беспокойства в связи с этим.

— Откуда вам об этом известно? — спросил король.

— От него самого.

— Вы, значит, виделись с ним?

— Да, сир. Вчера, в моем дворце. Он сам пришел ко мне. С ним был только его паж.

— И это невзирая на то, что по городу ползут слухи о некоем Польтро де Мере, мечтающем его убить и свести с ним тем самым счеты за Васси?

— Гиз — бесстрашный человек и считает, что все это пустые сплетни. В известной степени он обезопасил себя, придя в маске, хотя уверил меня, что не хочет быть узнанным парижанами и стать, таким образом, причиной взрыва народного энтузиазма.

— Выходит, Гиз присмирел?

— Напротив, он стал еще более активен.

— Что же мешает ему, в таком случае, поднять восстание в Париже?

— Во-первых, то, что на папском престоле Пий, а не Павел, и он не сможет заручиться поддержкой папы, если поднимет бунт против короля. Во-вторых, то, за чем он пришел, никак не соответствовало его намерениям организовать мятеж.

— За чем же он пришел?

— Искать моей дружбы и просить меня ходатайствовать перед вашим величеством о его возвращении ко двору.

Карл вскочил с места:

— И он осмелился просить вас об этом? Он, мятежный принц Лотарингского дома, замышляющий произвести государственный переворот и ради этого развязавший в королевстве гражданскую войну?

— Я думаю, сир, он хорошо помнит об этом, иначе он не стал бы просить меня о протекции.

— Чем он мотивировал свое заявление? Усилением партии гугенотов?

— Именно, сир. Он хочет создать этому противовес.

— А не он ли сам всему виной? И с чего это вдруг сейчас такое радение о благе королевства? Думается мне, это неспроста. А вы что скажете по этому поводу, матушка?

— Ничего, — спокойно ответила Екатерина. — Послушаем, что еще расскажет нам коннетабль.

— Благодарю. Теперь о планах, которые поведал сам Гиз. Я потребовал от него платы за услугу, которую окажу, — пояснил Монморанси.

— Ого! — вскричал король, улыбаясь. — Вы становитесь менялой, господин главнокомандующий.

— Что поделаешь, сир, — вздохнул коннетабль, — на войне все средства хороши. Но то, что сказал Гиз, думаю, заслуживает внимания, и нам надлежит выявить, что в его словах правда, а что — ложь. А также угадать, о чем он умолчал.

— Справедливое замечание, — отметил король.

— Так вот, он мечтает одним ударом расправиться со всеми гугенотами королевства.

— И при этом залить кровью всю страну! — дополнил Карл.

— Как же он собирается это сделать? — спросила Екатерина.

— Он надеется вымолить прощение и вернуться ко двору. Как только окажется, что он снова в чести, католики, которые примкнули к протестантам, а их огромное количество, вновь вернутся в лоно святой римской церкви и тем ослабят партию гугенотов. Вот тогда Гиз и собирается совершить свой победный марш по Франции.

— А потом? — спросила Екатерина Медичи. — Когда он явится в Париж победителем? Он займет место первого министра и вместе с кардиналом станет навязывать свою волю юному и неопытному королю? И окажется, таким образом, фактическим правителем государства! Но он не подумал о том, что на престоле папа не из его рода и он не позволит проявления такого своеволия мятежному вассалу.

— Напротив, Ваше Величество, — возразил коннетабль, — он подумал и об этом.

— Не надеясь на численность своего войска, Гиз думает попросить помощи у Филиппа II. Но если Филипп откажет, он кинется к Екатерине Медичи, а та — к папе, и тот, ради искоренения ереси, обратится с просьбой к Испании, вот тут-то Филипп и не посмеет отказать.

— А если все же откажет? — спросил Карл.

— В этом случае Гиз предполагает рассчитаться с солдатами и с испанским королем наличными.

— И это все? — удивилась королева-мать. — И вы думаете, Филипп II пойдет на это ради денег, в то время как его суда беспрестанно вывозят золото из Нового Света?