Гугеноты

— Он никак не может забыть резню в Васси. Погиб его брат и почти все друзья. В этом же сражении он потерял отца.

— Разве о своих намерениях надо во всеуслышание заявлять на всех перекрестках Парижа?

— Он преисполнен жаждой мести, она заставляет его терять рассудок. Ему не раз говорили об этом, но безуспешно. Его пытаются поймать, но он неуловим. Париж — его родной дом, он здесь родился и вырос.

— Как вы думаете, способен ли он выполнить то, что задумал?

— Думаю, да. Такие люди, как Польтро, слов на ветер не бросают.

— В конце концов, Гиз сам виноват, никто не заставлял его избивать беззащитных гугенотов.

Лесдигьер молчал, пораженный, не зная, что и подумать. Уж не собирается ли Анн де Монморанси выведать у него имена парижских гугенотов и места их тайных сборищ? И ради этого притворяется, будто ему нет никакого дела до Гиза. К чему же тогда он спрашивает о Польтро? Хочет с помощью него напасть на след мстителя и этим предотвратить убийство?

— А вы сами? — услышал он голос коннетабля. — Пытались переубедить господина Польтро?

— Нет, монсеньор, — честно признался юноша.

— Стало быть, и вы хотите этого?

Лесдигьер вконец растерялся, запутавшись в клубке противоречивых чувств и мыслей, проносящихся у него в голове.

— Герцог де Гиз великий полководец и принес Франции немало славных побед в период правления Генриха II, — отвечал он между тем на поставленный вопрос. — Желать смерти такому человеку было бы неблагодарно по отношению к отечеству, но простительно как к врагу партии. Первое важнее, но и второе вопиет о справедливости.

— Я понимаю вас, — улыбнулся коннетабль, — и на вашем месте ответил бы точно так же. Значит, господин Польтро никак не может найти герцога Гиза и даже не знает, где его искать?

— По-видимому, это так.

— Как бы вы отнеслись к человеку, подсказавшему Польтро верный путь в этом направлении?

— Это может быть либо предатель, либо друг. Согласитесь, что кое-кому хочется заманить беднягу Польтро в ловушку.

— Что, если бы этим человеком оказался герцог де Монморанси?

— Я безраздельно доверяю своему хозяину и потому ничуть не усомнился бы в его словах.

— И как бы повели себя в такой ситуации?

— Приложил бы все усилия, чтобы донести нужные сведения до Польтро.

— Смело. А вы не опасаетесь, мсье, что за подобную дерзость я велю заточить вас в темницу?

— Воля ваша, монсеньор. Однако я не верю, что отец человека, которому я служу и которым искренне восхищаюсь, способен на такой поступок.

Во взгляде коннетабля промелькнуло удовлетворение.

— Мне нравится ваша открытость, мсье Лесдигьер, — одобрительно констатировал он. — Честных и воистину преданных людей во Франции год от году становится все меньше. И я рад, что вы служите именно у моего сына. А потому буду с вами предельно откровенен. Итак, мсье, могу ли я рассчитывать на ваше содействие в деле, направленном на благо королевства?

— Монсеньор, я готов выполнить любой приказ, если только при этом мне не придется поступиться честью дворянина!

— Не волнуйтесь, шевалье, вашей чести ничто не угрожает.

— В таком случае я к вашим услугам, господин коннетабль.

— Речь пойдет о господине Польтро, — понизил голос Анн де Монморанси. — Думаю, он был бы чрезвычайно признателен, если б узнал о местонахождении человека, поисками которого столь долго и безуспешно занимается.

— Согласен. Но кто ж ему сообщит об этом?

— Вы.

— Я?! — удивлению Лесдигьера не было границ. — Но мне сие тоже неведомо!

— Я извещу вас о том, но… всему свое время. В назначенный день вы еще раз придете ко мне, и я поведаю вам все детали. Вы, кажется, удивлены?

— Не стану отрицать, монсеньор…

— Поскольку всегда считали, что нас с герцогом связывает давняя дружба? — улыбнулся коннетабль.

— Так думали все, и я — не исключение, — растерянно пробормотал Лесдигьер.

— Всеобщее заблуждение. Я не могу называть другом человека, который интересам отечества предпочел интересы иноземных держав.

— Как?! Герцог де Гиз уличен в предательстве?

— Не будь я в том уверен, мой юный друг, мы с вами сегодня не беседовали бы.

— Но почему же в таком случае вы не арестуете его?

— Потому что арест столь значительной политической фигуры неизбежно вызовет нежелательный резонанс в обществе, а это повлечет за собой как лишние хлопоты, так и, боюсь, незаслуженное унижение августейших особ. Я ответил на ваш вопрос? — Дождавшись согласного кивка собеседника, Монморанси продолжил: — Теперь запомните следующее: мое поручение относительно господина де Польтро есть не что иное, как воля короля, а Карл IX, смею заметить, не забывает людей, оказывающих ему подобного рода услуги. Догадываетесь, о чем я?

Лесдигьер гордо вскинул подбородок:

— Мною руководит отнюдь не честолюбие, монсеньор! Я готов исполнить волю Его Величества единственно из ненависти к человеку, предавшему интересы отечества, и из желания содействовать свершению над ним акта возмездия!