Гуго Коллонтай

Здесь стоит обратить внимание на то, что с точки зрения современной теории отражения непоследовательность Коллонтая во взглядах на познание вытекает отчасти из своеобразного антропологизма его позиции. Посмотрим, как это происходит у него. Познание является процессом, тесно связанным с деятельностью людей, направленной на удовлетворение их разнообразных потребностей. Сами познавательные способности не являются чем-то первично данным. Коллонтай выводит их генетически из человеческих потребностей и в этой связи рассматривает равным образом как силы познания, так и результаты познания.

По мнению Коллонтая, нет абстрактного познающего субъекта, так как, с его точки зрения, познает человек, находящийся в необходимых и случайных связях с природой и другими людьми. Эта идея познания, имеющая антропоцентрический уклон, «навязывает» взглядам Коллонтая своеобразный «субъективизм». Если бы не потребности человека, то вещи, которые его окружают, были бы ему безразличны. Если даже и существует что-либо, что выходит за познавательные возможности человека, то это «не является для него миром» (30, 237 и 234). Как уже говорилось, данному взгляду сопутствует убеждение Коллонтая в объективной ценности познания. Все же здесь нет отчетливо начертанной связи между двумя этими сторонами его рассуждений о познании.

Коллонтай со своей антропоцентристской точкой зрения мог бы найти опору в концепциях Канта. Но как известно, Коллонтай был противником этого философа[21]. Такая оппозиция не была лишь недоразумением: она связана с попыткой защиты объективной ценности содержания познания, хотя ей и сопутствует признание практическо-антропологического характера познания.

Мысль как «сила познания»

Итак, Коллонтай отстаивал материалистический, антисхоластический сенсуализм. Но исчерпывает ли чувственное восприятие познавательный процесс? И далее, все ли в этом процессе можно свести к ощущениям? Коллонтай отдавал себе отчет, что чувственное познание является недостаточным. Хотя оно является важным и необходимым, все же оно представляет собой только начало собственно познавательного процесса. Для получения общего знания о мире необходимо мышление, находящееся в тесной зависимости от чувств.

Проблема взаимоотношения чувства и мысли — предмет вечных философских споров. Коллонтай также не обходит эту проблему и предпринимает попытку ее решить. Последуем за его размышлениями в этой области и посмотрим, какие трудности вставали перед ним и как он их разрешал.

Не подлежит сомнению тот факт, что предшественниками Коллонтая в области теории познания были классические представители сенсуализма XVIII в. — Кондильяк и Гельвеций. Как известно, оба этих мыслителя представляли в сенсуализме наиболее радикальную точку зрения. Кондильяк до конца защищал тезис, согласно которому чувствует только душа, извлекающая из модифицирующих ее ощущений все свои познания и способности, а не оживленная материя. Однако вместе с этим он считал, что все психическое содержание, даже сами познавательные и психические силы и склонности, вообще можно свести к той элементарной частице, которой являются ощущения. Подобной точки зрения придерживался Гельвеций; при этом он оставался последовательным материалистом. В человеке нет, по его мнению, никакого идеального принципа вроде души. Субъектом ощущений является соответственно организованная живая материя, которая характеризуется чувствительностью точно так же, как и непроницаемостью, весом и т. п. (см. 35, 172). Сущность мышления, по мнению Гельвеция, сводится к ощущениям. Вспоминать, помнить, делать суждения, мыслить — это то же, что испытывать ощущения. Следовательно, мышление без остатка можно свести к ощущениям (см. там же, 150–154). Однако было бы большим упрощением утверждать на основе приведенных высказываний, что Гельвеций был узким эмпириком и отрицал ценность теоретического мышления. Речь идет только о том, как он отвечал на вопрос, чем является понятийное мышление, каково взаимное отношение между мыслью и ощущениями. Вне этого вопроса он всегда подчеркивал огромную познавательную ценность теоретического мышления.

Среди французских материалистов Дидро был, пожалуй, единственным мыслителем, который воздерживался от принятия тезиса о сводимости мышления к ощущениям. Он утверждал, что этот тезис не может быть истинным, так как чувствительностью обладает весь животный мир, но только у человека она соединяется со способностью к размышлению. Способность суждения, понятийное мышление являются поэтому качественно отличительными свойствами высокоорганизованной материи. Эта особенность свойственна только человеку. Но даже Дидро не смог избежать последствий крайнего эмпиризма и разделял его многочисленные трудности.