Гуль. Харизма +20. Том 2 (СИ)

Запах почвы, запах живого дерева, запах тепла и еды, запах свежего постельного белья и пыльной бумаги. Запах гигиенических средств и горячей воды из ванной. Дверь открылась через час и последний аромат усилился, повсюду расплылось облако пара. Мэдлин вышла, прикрытая только двумя чёрными полотенцами, но ещё без макияжа. Белоснежная кожа блестела от крема, глаза стали казаться меньше, а губы — бледнее, но даже так она была очень красива. Сама ведьма, вероятно, думала иначе, быстро отвернулась от меня и пошла в гостевые комнаты. Мумия одним предупреждающим жестом остановила гоблина, бросившегося вслед, отправилась сама.

— Я следующий! — закричал Гринботтом, бросившись в горячую, полную пара ванную.

— У тебя же аллергия.

— Нужно уметь преодолевать свои слабости, Антон!

Я тоже вошёл в покрытую запотевшим кафелем комнату с огромной дубовой бадьей, над которой с краю торчал медный кран. В полу имелась решётка слива, а кроме того я заметил небольшую раковину, мутное от конденсата зеркало, ватерклозет; на стенных крючках висели ковшики, мочала, щётки, корытца и полотенца, на полках благоухало мыло разных сортов. Полукруглое окошко под потолком было открыто, через него уходило тепло.

Гоблин заткнул отверстие в днище бадьи, крутанул вентили и стал раздеваться, бросая одежду на мокрый пол. Гигиенические средства его не заинтересовали, забрался по лесенке и скрылся в бадье с головой, гидрофоб. Я сунул в пасть одну из гусениц мпоко, снял со стены деревянный ковшик, щётку с самой длинной ручкой, и стал набирать горячую воду из раковины. Намыленная щётка шуршала по костяной броне, никаких ощущений кроме тепла я не испытывал, но и это было приятно. Гринботтом плескался в бадье как в родной стихии, пускал водяные фонтанчики со странными звуками, — надеюсь, он делал это руками, — полоскал рот и напевал что-то. Взяв большой кусок домашнего мыла и крышку от бадьи, я запустил снаряд в воду и прикрыл ёмкость. Гоблин кричал и колотил примерно пять минут, и только потом я освободил его в массе пахучих пузырей.

— Ты что, убить меня вздумал, чудовище?!

— Возможно, если мыло для тебя смертельно.

— Не старайся! Настроения не испортишь! — заявил археолог, почёсывая мокрые рыжие бакенбарды. — Наконец что-то хорошее случилось с тех пор, как вы взяли меня в заложники!

— Да, ты поборол страх воды.

Не буду ему говорить, что, судя по следам воды и расстановке мебели, Мэдлин мылась сидя вон на том маленьком табурете, пользуясь ковшом, который держал я, и щёткой с короткой ручкой, которая висела на крючке. А в бадье в последний раз, вероятно, мылся хозяин дома.

Убедившись, что панцирь сверкает, я стал вытирать кости махровым полотенцем, пока Гринботтом одевался. Только в этот момент я осознал, что НИП был законченным субстанцем, — надевал свою грязную просаленную одежду на мытое тело как ни в чём не бывало. За такое нужно было придумать отдельный вид наказаний.

— Не хочешь спустить воду?

— Не, — ответил он, покидая ванную.

Вздохнул, вытащил пробку, спуская этот жуткий бульон в водосток, прополоскал бадью и пол чистой водой. Надев набедренную повязку, осмотрелся ещё раз, и отправился на запах еды.

Полурослик расстарался на совесть, заставил блюдами весь стол. Он угостил нас несколькими видами печёного и жареного картофеля, куропатками и перепелами, гусем на вертеле, свежими овощами, ягодами и фруктами, горячими колбасами, поданными на чугунных сковородках, свежими булками, тремя видами салатов, крепкими наливками, пивом, пряным вином, а под конец ужина, когда мой панцирь стал тесен, разлил ча из большого чаника и выставил огромный торт. Ухаживая за нами, полурослик не забывал есть сам и выяснилось, что аппетит у него был как у огра.

Закормленные до полусмерти, мы переместились в каминный зал, где расселись в креслах близ очага (кто смог уместиться); Гринботтом полулежал на резной скамье, гладя раздутый живот, и едва держался в сознании. Ульбо Штрумпинс закинул мохнатые ноги на пуфик, устроился поудобнее, и взял со столика пульт управления. Слева от камина висел серебряный поднос, оживший при нажатии на кристаллы.

— Соседи не очень любят эту волшебную технологию, — сказал он, — считают, что порядочному полурослику не должно быть дела до того, что творится во внешнем мире. А я люблю засыпать под иностранные новости. Вы не возражаете?

— Нисколько, Ульбо, нам тоже интересно, — ответила Мэдлин.

На экране появилась отдалённо знакомая мордашка эльфийского происхождения. Ведущая новостей мило улыбнулась и быстро заговорила: