ГУЛАГ. Паутина Большого террора

Подобной участи не избежала ни одна из оккупированных стран. Широкомасштабные репрессии произошли после войны, как я уже писала, в Прибалтике и на Украине, а также в Чехословакии, Болгарии, Румынии и больше всего в Германии и Австрии. Всех, кого в ходе наступления Красной Армии на Берлин нашли в бункере Гитлера, органы НКВД отправили в Москву на допрос. В Австрии были арестованы несколько дальних родственников Гитлера, в том числе его двоюродная сестра Мария Копенштайнер, которой Гитлер однажды послал деньги, а также ее муж, братья и один из племянников. Никто из них, включая саму Марию, не видел Гитлера в глаза после 1906 года. Тем не менее все они кончили дни в СССР[1501].

В Дрездене чекисты арестовали американского гражданина Джона Нобла, которого война застигла в нацистской Германии. Военные годы он прожил под домашним арестом вместе со своим отцом, родившимся в Германии и получившим американское гражданство. В конце концов Нобл вернулся в США, но до возвращения прошло еще девять с лишним лет, немалую часть которых он провел в Воркуте, где другие заключенные звали его «американец»[1502].

Что касается взятых в плен солдат и офицеров, то громадное их большинство попало либо в лагеря для военнопленных, либо в лагеря ГУЛАГа. Разница между этими двумя типами лагерей никогда не была четкой. Хотя формально они подчинялись разным ведомствам, эти ведомства работали в тесном контакте, так что историю лагерей для военнопленных порой трудно отделить от истории ГУЛАГа. Иногда в лагерях ГУЛАГа создавались специальные лагпункты для военнопленных и заключенные обеих категорий работали бок о бок[1503]. Кроме того, по не вполне ясным причинам органы НКВД иногда посылали военнопленных прямо в ГУЛАГ[1504].

В конце войны нормы питания военнопленных и заключенных, осужденных по уголовным статьям, были почти одинаковы, как и бараки, где они жили, и работа, которую они выполняли. Как и зэки, военнопленные работали на стройках, в шахтах, на приисках, на заводах и фабриках, на строительстве дорог[1505]. Как и специалисты из числа зэков, отдельные военнопленные были взяты в «шарашки», где они участвовали в проектировании военных самолетов для Красной Армии[1506]. До сего дня жители некоторых районов Москвы не без гордости говорят, что их дома построили немецкие военнопленные: немецкая работа отличалась аккуратностью и высоким качеством.

Как и зэки, военнопленные становились объектами «политбесед» и «политинформаций». В 1943 году НКВД начал создавать в лагерях для военнопленных антифашистские политические курсы и кружки, задачей которых было «воспитать из числа военнопленных стойких антифашистов, способных по возвращению на родину вести борьбу за переустройство своих стран на демократических началах и выкорчевывание остатков фашизма». Так готовилась почва для будущего советского господства в Восточной Германии, Румынии, Венгрии[1507]. Надо сказать, что многие бывшие немецкие военнопленные стали сотрудниками новых полицейских органов коммунистической Восточной Германии[1508].

Но даже тех, кто демонстрировал лояльность советской власти, домой зачастую отпускали далеко не сразу. Хотя уже в июне 1945 года было репатриировано 225 000 военнопленных (главным образом больных или раненных рядовых) и хотя впоследствии репатриация продолжалась, возвращение на родину из СССР пленных Второй мировой войны растянулось более чем на десятилетие. В 1953 году, когда умер Сталин, их оставалось в стране еще 20 000 человек[1509]. По-прежнему убежденный в эффективности государственного рабства, Сталин рассматривал труд военнопленных как форму репарации и тем самым оправдывал их длительное содержание в лагерях. В 40-е — 50-е годы и, как показывает дело Валленберга, впоследствии тоже советские власти создавали вокруг проблемы захваченных ими иностранцев завесу путаницы, недоговоренности, пропаганды и контрпропаганды. Они отпускали людей, когда это было им выгодно, в противном же случае заявляли, что ничего о них не знают. Например, в октябре 1945 года Берия попросил у Сталина разрешения отпустить венгерских военнопленных в связи с приближающимися выборами в Венгрии. Американские и английские военные власти своих военнопленных уже освобождают, писал он, имея в виду, что СССР будет выглядеть плохо, если этого не сделает[1510].

Завеса существовала не одно десятилетие. В первые послевоенные годы дипломаты многих стран бомбардировали Москву списками своих граждан, исчезнувших в период советской оккупации или по тем или иным причинам попавших в лагеря военнопленных или в ГУЛАГ. Ответ зачастую получить было нелегко — органы НКВД сами далеко не всегда знали местонахождение иностранных заключенных. В конце концов советские власти образовали специальные комиссии, задачей которых было выяснить, сколько иностранцев все еще находится в советских местах лишения свободы, и решить, кого из них можно отпустить[1511].