Гуляевы

Кабы так – жить да радоваться. Но в стране уже запахло катаклизмом, предтечей которому стали экономический кризис и тотальный дефицит. Из магазинов исчезли продукты. Пустые прилавки, как мерзость запустенья, действовали на психику обывателей эффективнее вражьей пропаганды. Рядовые граждане, вчера еще лояльные советские патриоты, материли правящую коммунистическую партию на чём свет стоит. Телевидение, радио и газеты под чутким руководством «прораба перестройки» Яковлева каждый день обличали проклятое советское прошлое, публикуя всё новые «сенсации». Своё веское слово сказала творческая интеллигенция, которая призывала к «покаянию» и приводила в пример «цивилизованный процветающий Запад», на который нам, Иванам-дуракам, стоило равняться.

– Жили бы, как в Америке, если бы не коммунисты… – орали граждане друг другу, досадуя, что угораздило родиться в Стране Советов, а не где-нибудь, в Филадельфии.

Впрочем, на этом поиск виноватых не закончился. Иные шли дальше. Всё чаще стали раздаваться голоса тех, кто обвинял в своих бедах «великодержавный русский шовинизм».

Глубокой осенней ночью 1990 года в квартиру к Гуляевым постучали. Павел с трудом вылез из тёплой постели, матеря вполголоса непрошенных гостей.

– Кого там черти принесли, бляха-муха? Только разоспался…

Глянул на будильник – пол-двенадцатого. За окном моросил дождь. В такую бы погодку спать да спать.

Хмурый Павел прошлёпал босиком к двери, и спросил недовольно:

– Кто там ещё?

– Паша, это Владимир-сосед…Открой на секунду!

– Чего случилось? До утра не терпит что ли?

– Не терпит. У меня горячая труба в туалете потекла! Нужен кусок резины, а лучше – хомут.

Сосед, названный в честь вождя мирового пролетариата, в прошлые годы гордился своим именем. И настаивал, чтобы звали его не просто Володя, а Владимир, как Ленина. Сам же он был нерусским, а чистокровным представителем своего народа, коренным уроженцем этой земли. Его родословная вызвала бы зависть у самого ярого националиста.

Павел спешно распахнул дверь.

– Щас сделаем, не боись! – обнадежил он соседа. – Были у меня в кладовке хомуты. Ты заходи, я быстро.

Владимир вошёл внутрь и закрыл за собой дверь на замок.

– Погоди, не суетись! Надо поговорить. Вопрос жизни и смерти.

– Чудак-рыбак! Я тут юлой кручусь, он шутки шутит.

– Может, на кухне пошепчемся? Дело серьезное…

– Да не вопрос. Мои все спят.

Они прошли на цыпочках по прихожке.

– Чего стряслось-то? – спросил Павел, открывая форточку, чтобы вдохнуть свежего насыщенного влагой воздуха.

– Ты слышал о русских погромах недалеко от столицы?

– Ходили какие-то слушки-кривотолки. Сейчас люди разное говорят. Не знаешь, кому и верить.

– Сколько народу там покалечили…– покачал головой Владимир. – Это была образцово-показательная акция. Расчёт на то, что слухи быстро расползутся по республике и русские побегут отсюда.

– Ну и к чему ты клонишь?

– Паша, завтра акция состоится в нашем районе. Я не буду тебе говорить, откуда у меня информация. Не суть. Просто я знаю некоторых активистов. Раньше это были обычные ребята, далекие от политики, но сейчас они «авангард». Может, случиться так, что завтра ворвутся к вам в квартиру и тогда…

– Елки-палки! Почему именно к нам? Тут в районе знаешь сколько жителей? Десятки тысяч. Каких хошь национальностей.

– Я же говорю – есть информация. Верняк.

– Ну и где нам лучше затаиться, переждать?

– Нигде, у них везде свои люди. Бегите из республики. Чем скорей, тем лучше.

– Что, прямо сейчас надо срываться? – Павел злобно взглянул на соседа. – Не дожидаясь утра?

– Ты меня понял, Паша.

– Бляха-муха…Да как же это так…Ну нельзя же…

Гуляев несколько минут переваривал шокирующую новость, набухав из крана в стакан холодной воды. Выпил залпом – налил еще.

– Ладно, допустим. Сейчас соберем чемоданы. Но как мы доберемся до аэропорта в такое время?

– Я подброшу – сказал Владимир. – Мой «жигуль» стоит здесь, во дворе, у трансформаторной будки.

– С бабой надо посоветоваться. Вопрос – принципиальный.

– Оно понятно. Не каждый день такие новости прилетают. Ну, давай, советуйся…Я пока покурю на этаже. Только особо не разглагольствуй – времени в обрез. Супруга-то у тебя, надеюсь, сговорчивая?

Павел пошёл в зал, будить жену Катьку. Но та уже не спала.

– Чего маетесь, полуношники? Зачем сосед приходил? С бутылкой что ли?

– В общем, так… – Павел включил люстру. – Базарить некогда. Завтра в городе начнутся погромы. Надо бежать из республики. Давай собираться.

– Ты чо, Гуляев, опомнись! – вскрикнула Катька. – Полоумные мы что ли? У нас тут квартира своя, обставленная, обжитая. У детей – школа, у тебя – работа. Куда бежать? Кто нас ждёт?

– Что ты за баба такая скандальная? Ей слово, она – десять.

– Никак Владимир тебя настрополил? Небось, пьяный припёрся? Наговорил небылиц, ты и развесил уши. А я так скажу: он, ирод, нашу квартиру для себя присмотрел. Ходит-подзуживает. Я вот возьму и напишу на него заявление в милицию. Поглядим, как он тогда запоёт.

– Вот дура…