Гуляевы

Быстренько отсняв сюжетец, нужно было ехать обратно в телестудию на монтаж. Редакторша поощряла стендап, когда журналист работал в кадре, изображая из себя нахрапистого американского репортера. Сама же она специализировалась на длинных скучнейших интервью с разными чиновниками и бизнесменами. Считая себя маститой ведущей уровня Опры Уинфри, редакторша постоянно материла нерадивых подчинённых. Однако в телеэфире «Опра» мгновенно преображалась и становилась кроткой овечкой, всё время одобрительно кивая респектабельным собеседникам, занимавшимся подчас словоблудием. Грозная теледива, еще час назад метавшая гром и молнии в своих коллег, боялась перебивать «випов» или огорчать их неудобными, остросоциальными вопросами. Для солидности она что-то чиркала в своих бумажках-заготовках, пытаясь заодно обуздать собственную нервозность. Под её передачи, как под осенний монотонный дождь, было хорошо засыпать, зарывшись в теплые одеяла и слушая краем уха скучную болтовню.

Юрий быстро понял, что местечковая телестудия – the morass, и решил устроиться в газету. В то время самыми популярными в городе были «Экспресс Сити» и «Вечерний Техноград». Первая имела репутацию народной, независимой газеты, хотя иные граждане относили её к «желтой прессе», и презрительно обзывали «сплетницей», потакающей обывательским вкусам. Один из секретов её успеха заключался в том, что половину «толстушки» занимали объявления. Вторая газета считалась респектабельным и аналитическим изданием, наподобие «Коммерсанта». Дать развернутое интервью в «Вечернем Технограде» было статусным событием для местной элиты. Здесь частенько размещались на всю полосу восторженные рекламные статьи, отчего читабельность «Вечерки» несколько страдала.

Поскольку обе эти газеты были популярными, Юрий боялся туда соваться без профильного диплома, а главное – без опыта. Отбреют за здорово живешь, еще посмеются над «салагой». После суетной недели, которую он провёл в поисках, раздумьях и сомнениях, чётко определилась цель – устроиться в газету «Градские известия». Это было старейшее издание, пережившее взлеты и падения, теперь находившееся в некотором «застое». Редакция располагалась в старой части города, в довольно тихом местечке, на первом этаже «хрущёвки». Но даже в этот глубоко провинциальный уютный мирок, Юрию было страшно заходить.

Редакторша, возглавлявшая газету еще с советских времен, внимательно изучила его диплом, и после продолжительной беседы, решила взять новичка на испытательной срок. Она нуждалась в обновлении коллектива, притоке свежих креативных сотрудников, которые могли бы вернуть газете былую популярность, стать драйверами.

Коллектив из десяти человек радушно принял молодого сотрудника. На Юрия возложили освещение вопросов образования и культуры. Он с энтузиазмом взялся за работу, но в первую же неделю подвергся разносу со стороны главного редактора:

– Ты пишешь очень косноязычно! Просто ужасно! Сам послушай свою речь: «девальвация нравственных ценностей предопределяет искажение социальной парадигмы и массового сознания российского общества». Это что – дипломная, кандидатская? У нас ведь не аспирантура. Ты пойми – тебя будут читать обычные люди. Уставшие, измордованные бытом. А ты им на ужин – «девальвация предопределяет…». Да они просто швырнут нашу газету куда-нибудь в угол и переключатся на другие издания. Мы сейчас итак не особенно популярны. Ты еще тут со своим деревянным языком. Пиши просто, как говорят люди на улицах, только без мата!

Благо, это нравоучение проходило тет-а-тет, без посторонних. Иначе бы Юрий сгорел от стыда. Уже потом, анализируя беседу с главредом, он понял, что одна из причин «топорного» стиля – чтение философских книг. Изучая их, поневоле перенял эту манеру растягивать предложение на 5-6 строк, заменяя простые понятные слова научными терминами. «Предикаты», «детерминировано», «трансцендентный» …какими только logos не была забита его голова! Он любил козырять перед однокурсниками и преподавателями своим понятийным аппаратом. Даже в домашних беседах, с матерью или братьями, изъяснялся порой академичным языком. Профессор Флярковский пригласил отличника продолжить обучение в аспирантуре. Но Юрий к тому времени настолько устал от учебы, что вынужден был отказать корифею исторической науки.

Итак, если хочешь быть журналистом – пиши кратко и ясно, чтобы даже малограмотная бабулька могла понять твою заметку. Философские книги переместились с книжных полок в антресоль. После редакторской «проработки», Юрий направился в киоск, где скупил все известные федеральные газеты: «Коммерсант», «Московский комсомолец», «Аргументы и факты», «Независимую газету», «Комсомолку», «Известия»…Теперь лучшие московские журналисты стали его новыми учителями. Каждый день он упивался их статьями, выписывая удачные заголовки или фразы себе в тетрадку. Юрий копировал отдельных журналистов, заимствуя у одних ироничный (местами – ернический) стиль, у других – холодную аналитичность, у третьих – сермяжную, грубоватую простодушность.