Гуляла смерть в фате венчальной

— Как я вижу, вам теперь многое придется вспоминать, — заметил Гуров. — Ладно, здесь я тоже увидел все, что хотел. Теперь давайте вернемся в пансионат — мне надо познакомиться со всеми, кто там живет, поговорить с ними. А пока будем спускаться, я задам вам еще несколько вопросов. 

Глава 5

Они вернулись к покинутой ими трассе и продолжили путь вниз. Мимо все так же проносились горнолыжники.

— Мы остановились на том, что у дочери Семенова были какие-то проблемы, — сказал Гуров. — Что за проблемы?

— Ну, понимаете… — ресторатор замялся. — В молодости каждый — ну, почти каждый — переживает какие-то увлечения, которых потом стыдится. Вот и у Ксении было что-то подобное.

— А что именно?

— Когда ей было пятнадцать, она часто впадала в депрессию, — начал рассказывать Абуладзе. — Устраивала отцу и матери скандалы. Заявила, что взрослые все врут, все скрывают. Что ведут скучную, тоскливую жизнь, только прикрывают ее красивыми словами. Думают только о деньгах, о богатстве… Ну, много чего говорила. А немного позже она заявила, что не хочет жить. Игорь и Лидия встревожились. Водили дочь к психологу, даже к психиатру… в церковь ходили… Ничего не помогало. Даже хуже стало. Она связалась с компанией очень странных молодых людей. Они называли себя готами.

— Вот как… — медленно произнес Гуров. — Кто такие готы, я знаю. Это и впрямь нехорошее знакомство.

— Да, так и есть. Она стала пропускать уроки в гимназии, иногда приходить после полуночи. А потом вообще не пришла ночевать. Родители обратились в полицию. Там выяснили, что Ксения участвовала в какой-то черной мессе. И что группа, с которой она связалась, практикует человеческие жертвоприношения. Игорь был просто в ужасе. Он решил спасти дочь любой ценой. Бросил все дела и занимался только ей.

— И какой же путь он выбрал, интересно? — спросил Гуров.

— Тот, который был ему ближе всего, — горные лыжи. Он запомнил, что им с Лидией говорила психолог — что у их дочери слишком сильный, неженский характер. Поэтому обычная жизнь со стандартным набором трудностей и удовольствий ей кажется пресной. А спуск, тем более с крутых, опасных трасс, — это достаточно сложное испытание. Адреналина тут хватает. И он решил попробовать. Увез дочь в Альпы, в Больцано, потом в Давос, и стал учить кататься. Как он мне рассказывал, получилось не сразу. Вначале Ксения не хотела. Потом желание появилось, но у нее не получалось, и она злилась.

— А что тут должно особенно получаться? — искренне удивился Гуров. — Я вот всего три дня назад впервые встал на горные лыжи — и ничего, успешно спустился.

— Так вы, наверно, по новичковой трассе спускались? — спросил Абуладзе.

— Ну да, а по какой еще?

— А Ксения захотела сразу ехать только по самой сложной. Уперлась, заявила отцу: или там же, где ты, или нигде. Пришлось ему уступить. Он мне говорил, что ужасно боялся сразу двух вещей: или что Ксения расшибется и все себе переломает, или что разочаруется, бросит все попытки и вернется к своим готам и их черным мессам.

— И что — не расшиблась? И не бросила?

— Представьте себе, нет. Все как-то обошлось. Ксения спустилась раз, другой… Увлеклась, старалась увеличить скорость. Начала интересоваться у отца, есть ли более сложные трассы, захотела поехать туда. Потом услышала про спуск со скал — ну, вы, наверно, видели эти кадры. Вот это чистый экстрим! Фактически люди прыгают на лыжах в пропасть. Ксения и этим позанималась. И в результате в течение года стала совсем другим человеком. Бросила своих готов, выбралась из депрессии, поступила в институт. Только не в юридический, куда ее хотела устроить мать, а совершенно неожиданно в историко-архивный, на отделение дизайна. Заявила родителям, что хочет стать дизайнером. Причем не обычным, который убранство квартир проектирует, а парковым. У нее появились новые друзья, подруги… В общем, как я уже говорил, она стала другим человеком. С сильным, самостоятельным характером.

— Как я понял из вашего рассказа, отец принял гораздо большее участие в судьбе Ксении, чем мать, — сказал Гуров. — Можно предположить, что и контакт у нее был прежде всего с отцом.

— Да, Игорь и Ксения хорошо понимали друг друга, — подтвердил ресторатор. — Понимали — и любили. Ксения очень тяжело переживает смерть отца. Ей очень плохо…

— А еще из нашей беседы с Лидией Евгеньевной в пансионате у меня сложилось впечатление, что она не слишком огорчена смертью мужа, — продолжал Гуров. — Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь, — отвечал Абуладзе. — Надо признаться: в последние годы отношения между Игорем и его женой были не слишком теплыми. Впрочем, я вам это уже говорил.

— Можно узнать, почему так случилось?

— Ну, опять же я об этом упоминал, — пожал плечами Абуладзе. — Во-первых, у Лидии возникли обычные женские проблемы, связанные с возрастом. Близости между ними уже быть не могло. А потом… наверное, они просто устали друг от друга.

Однако у Гурова сложилось четкое впечатление, что лучший друг погибшего бизнесмена в этом вопросе был не совсем откровенен.