Гуляния с Чеширским Котом

Лондонская резидентура после многих попыток установила контакт с Сиднеем, но работа буксовала. Однажды меня вызвал шеф и предложил срочно выехать в Восточный Берлин: оказалось, что газета командировала туда Сторма на три дня, — как не воспользоваться таким шансом и не обсудить с ним все вопросы сотрудничества? Почему топчемся на месте? Почему он обещает выполнить, но не выполняет? Пора подвести итоги работы, хватит бросать государственные деньги на ветер, необходимо расставить все точки и принять меры! Очень льстило, что Сторм, сообщив о вояже в Берлин, сам попросил встречи со мною, именно со мною, а не с каким-нибудь Тяпкиным-Ляпкиным. Значит, он уважал меня, значит, он видел во мне своего мудрого руководителя.

И вот я накануне встречи со Стормом в Восточном Берлине. Я чувствовал себя «шпионом, который пришел с холода», я поднял воротник чисто английского плаща (шведский подарил папе-пенсионеру) и чуть опустил поля моднейшей итальянской шляпы «Борсалино», дабы придать своему облику героический вид человека, рискующего жизнью. Я расхаживал у кинотеатра, совсем недалеко от «пункта Чарли», разделявшего две мировые общественные системы, хмурил лоб, курил мягкую голландскую сигару и всматривался в мелькавшие силуэты вдали. Неужели не придет? Неужели осечка? Какого черта я проехал столько километров!

Но звон победы раздавайся! — вынырнул из-за угла знакомый нос, мы прижались друг к другу разгоряченными щеками, стремительно прошли пару миль и быстро опустились в гастштетте.

— Я счастлив вас видеть! — воскликнул прочувственно Сторм. — Мне вас так не хватало! Теперь у нас есть шанс поговорить по душам и заодно отведать хороший айсбайн! Это жирная рулька, — пояснил он мне с учительским видом. — Что может быть прекраснее айсбайна с баварским пивом?[63] И все-таки жаль, что мы не в Рединге и вы не увидели мой сад. Как мне надоела конспирация! Так хочется пригласить вас, старого друга, домой, устроить в саду барбекю и обсудить что-нибудь далекое от политики… театр или кролиководство, сходить вдвоем в «Ковент-Гарден»…

Впрочем, дела оперативные, которых изрядно накопилось, не дали в полную силу прочувствовать айсбайн, я даже включил портативный магнитофон, дабы не утерять ни единого слова, выпорхнувшего изо рта Сиднея. И пошло, и поехало: устройство на работу в Форин-офис, новые связи, от которых потекут реки секретов…

Обещания и обещания, но зато я узнал массу интересного о садах (все сохранилось на пленке). Оказалось, что великий Френсис Бэкон в своем эссе «О садах» рекомендовал для декабря и января выбирать растения, которые зелены всю зиму: остролист, плющ, лавр, можжевельник, кипарис, тис, сосну, ель, розмарин, лаванду, барвинок белоцветный, пурпурный и голубой, и всех их выхаживать в оранжерее. Б феврале — германскую камелию, весенний крокус, примулы, анемоны, ранние тюльпаны, в марте — фиалки, нарциссы и маргаритки, в апреле — левкой, ирисы и лилии всех видов, в мае и июне — гвоздики… Я уже подумывал: а почему бы не выпросить у начальства садовый участок и не создать там свой собственный рай?

— Передайте привет всем товарищам в Москве, — сказал он на прощание. — Я мечтаю снова туда приехать, и уж тогда мы поработаем над кем-нибудь посерьезнее, чем секретарша, которой вы советовали дарить цветы (не забыл, гад, помнил о венике). Москва — это моя любовь, а наше общее дело — смысл всей моей жизни. До свиданья, советую вам разводить в своем саду рододендроны, они красивы и неприхотливы.

Мы по-русски троекратно расцеловались, и я подумал, какие прекрасные люди живут на земле и как они помогают нашей стране, побольше бы таких агентов, как Сидней Сторм!

К шефу я вошел с чувством бравого солдата, исполнившего свой долг, вручил в подарок пивную кружку с симпатичным берлинским медведем и замер у начальственного стола. Обычно кисловатое лицо шефа на этот раз было окрашено в уксусные тона.

— Ну, как там дела в Берлине? — начал он издалека.

— Все в порядке, — отрапортовал я бойко. — Агент прибыл на встречу вовремя, беседовали мы часа три, всё обсудили, поговорили о садах… Впервые в жизни я попробовал айсбайн…

Улыбчивая интродукция была рассчитана на то, чтобы шеф воодушевился: он любил поесть, всегда выспрашивал, что заказывали сотрудники на встречах, отмечал достоинства и недостатки вин и блюд, ссылаясь на свой бесценный гастрономический опыт. Однако шеф пожевал губами и сурово хмыкнул носом.

— Вы ему верите? — спросил он внезапно.

— Конечно, — ответил я. — У нас нет оснований ему не верить.

— Мы его проверяли?

— Конечно. В деле есть отметки. Я и сам прекрасно помню все операции по проверке.

И я поведал начальнику, как Сидней многократно вынимал закладки из тайников, специально обработанных химическим составом в лаборатории разведки; в случае вскрытия нарушенный слой смог бы восстановить только Волшебник Изумрудного Города. Разве это не доказательство честности Сторма? Не говоря уже о постоянном анализе его информации, никогда не содержавшей «дезы».

Шеф слушал спокойно и без всякого интереса.