Гулы. Книга третья: Схватка

Перед тем как ответить на этот вопрос, Аз Гохар сделал паузу: оторвав взгляд от Гольди, повернулся к долине и секунду глядел на клубящийся над местом недавнего взрыва дымок.

– Существует предание, что, зная о воинах Ормазды, защищающих людей, Ариман передает это знание своим детям – каждый гул, рождаясь в земле, получает знание о людях нашего рода вместе с остальными способностями. Это нечто вроде памяти, хранимой землей: еще находясь в ней, каждый гул узнаёт о существовании людей, которых он должен бояться и которые в любой момент могут прийти и убить его, и сохраняет это знание в течение всей своей жизни… Впрочем, – повторил Аз Гохар, – это всего лишь предание, перешедшее к нам от Язатасов и передающееся в нашем роду. Его никто не проверял, поэтому я не могу утверждать, что всё обстоит именно так.

– Но ведь Вассах знает о вас?

– Разумеется.

– Значит, ваше объяснение верно.

– Возможно. Но не исключено, что здесь существует другая причина: вполне вероятно, что Вассах знает обо мне и из будущего.

Брови на лице комиссара встревоженно изогнулись.

– Вы имеете в виду, что Вассах может видеть вас в будущем?

– Да, не исключено, что скоро мы встретимся, и он знает об этом!

Гольди кивнул, дав понять, что он понял услышанное:

– И все-таки возвращаясь к тому, о чем я вас уже спрашивал… Теперь, когда вы объяснили, что гулы способны заглянуть в будущее, становится еще непонятнее, почему Вассах не убил меня возле монастыря – ведь если он может видеть будущее намного вперед, то должен был знать, что мы с вами встретимся, а после этого я вызову подкрепление из Милана. Так почему же он меня не убил?

Аз Гохар перевел взгляд на Гольди и какое-то время смотрел на него, но как будто не видел, а потом в глубине его глаз неожиданно вспыхнул огонь.

– Комиссар, кажется, только что вы натолкнули меня на один интересный вывод!

– Чего? – бросил Гольди. – Какой?!

– О том, почему Вассах не убил вас возле монастыря… – Кончики губ Аз Гохара чуть дрогнули. – Для нас это очень важный вывод, комиссар! Вы даже не представляете себе, насколько!..

* * *

Оставив позади улицу с горящим грузовиком, Франческо пробежал полтора квартала и оказался в пятистах метрах от Виа Мареа, на небольшой улочке с трехэтажными домами. Нырнув в подворотню первого же из них, пересек двор, ворвался в подъезд и помчался наверх, перепрыгивая через пару ступеней и чувствуя оглушительные удары в груди.

Через короткое время он оказался на лестничном пролете третьего этажа, остановился у окна, тяжело дыша и понимая, что неспособен больше сделать движения, бросил взгляд вниз, но никого не увидел: крошечный двор дома был пуст – за исключением мертвого старика, лежащего возле резных колонн арки. Тогда он сорвал с плеча сумки и опустился на пол, чувствуя, как дрожат мышцы ног…

Никогда прежде он не бегал так быстро – наверное, даже двадцать лет назад, когда мчался по залитым ночным светом улицам Нового Орлеана, оставляя на полу туалета убитого человека. Он чувствовал, что пропитавшаяся потом рубашка прилипла к спине, плечи превратились в саднящие раны, а дыхания у него оставалось не больше чем на пару шагов.

Франческо провел рукой по лицу, вытирая испарину: правда, всё это было не напрасно – ведь ему удалось уйти от адских существ…

…Когда через языки пламени он увидел лица двух тварей, выскочивших из грузовиков, то решил, что сейчас они бросятся за ним и это будет концом – он знал, что если бы это случилось, он бы не справился с двумя гулами сразу. Но когда он промчался короткий проулок и нырнул в первую подворотню, то позади себя никого не увидел и понял, что гулы решили не преследовать его на узких улочках города. И все-таки он пробежал еще триста метров так быстро, как только он мог, – это гарантировало ему безопасность…

…Подняв руку, Франческо постучал ладонью по правому уху – оно всё еще звенело после серии взрывов, – обожженная щека и горло саднили, однако всё это было пустяком по сравнению с тем, что могло произойти с ним, окажись гул в кабине проворней его.

Вытащив пистолет, Франческо достал из кармана патроны, отщелкнул обойму и принялся заряжать ее, лихорадочно размышляя о происшедшем на Виа Мареа.