Гуманистическая психотерапия: Рационально-эмоциональный подход

Я мог только соглашаться, когда слушай аргументы этих клиентов. «Они правы! Как я могу доказать, что существование человека равняется его ценности? Я, конечно, могу опровергнуть предположение любого клиента о том, что он не имеет значимости (то есть не представляет ценности для себя и заслуживает смерти), если его преследуют неудачи. Так как это предположение является тавтологией, и не существует эмпирических данных, которыми он может его подкрепить. Но как я могу доказать ему. что он в действительности обладает безусловной ценностью?».

Действительно, нет ответа на вопросы «Чего я стою?» или «Каким образом я доказываю свою положительность?». Во-первых, этот вопрос является несомненно бессмысленным и глупым. Вопросы «Что я делаю?», «Каковы мои особенности?», «Какова ценность этого поступка?» являются осмысленными, так как они спрашивают об особенности, характеристике или поступке, которые можно наблюдать и можно как-то измерить или оценить. Например, я играю в теннис, я хорошо отбиваю мяч с левой стороны, и моя игра сегодня была особенно хорошей, так как я выиграл все матчи, в которых участвовал. Но если я спрошу себя «Кто я?», как я могу ответить на этот вопрос, если не в свете своих особенностей, характеристик и поступков? Как я должен осмысленно ответить на такой неопределенный, неясный, достаточно бессмысленный вопрос?

Как отмечал Дэвид Борленд (David Bourland), понятие А не является чем-то наблюдаемым или измеряемым. Каждый раз, когда мы используем любую форму глагола быть, мы делаем чрезмерные обобщения относительно себя. В действительности я не «теннисист», хотя я могу ошибочно присвоить себе такое звание. Я — человек, который, наряду со многими другими действиями, иногда играет в теннис. Я не «игрок, хорошо отражающий удары слева». Я человек, у которого есть некоторые обычные (и некоторые необычные) характеристики, касающиеся игры в теннис, в том числе и удар слева Но я часто применяю некоторые другие приемы, играя в теннис, например, ударяю с плохим кручением. Я не являюсь хорошим теннисистом из-за того, что моя игра сегодня была особенно хорошей. Несомненно, я человек, который сегодня играл очень хорошо, а завтра может играть очень плохо, на следующий день — снова хорошо, и так далее. Если я представляю собой нечто, то я являюсь чем-то сложным. Достаточно глупо и неверно относиться ко мне просто как к теннисисту, психологу, писателю или кому-то еще. Наиболее точно, что я — личность, которая осуществляет различные виды деятельности. Таким образом, «Кто я?» — глупый вопрос по отношению ко мне. Намного более разумно спросить: «Каковы мои особенности и как в различные моменты я их использую?».

Аналогично вопрос «Какова моя идентичность?» является совершенно бессмысленным, несмотря на попытки Эрика Эриксона найти на него ответ. Так как единственный мыслимый ответ на подобный вопрос: «Я — мужчина», «Я — американский подросток» или «Я — автор книг по психологии». И все эти определения являются неверными, очень общими заключениями. Я действительно человек и совершаю бесчисленные поступки, хорошие и плохие. Меня нельзя законно охарактеризовать как «принадлежащего к левым партиям», «терапевта рационально-эмоционального подхода», «музыканта» или при помощи любых других очень обобщенных выражений. Когда я использую эти виды названий, я использую краткий и очень неточный способ описания себя, который скорее делает неясной, чем раскрывает мою сущность и мои реальные особенности.

Более того, когда я задаю вопрос «Какова моя идентичность?», то я в действительности подразумеваю, если я честен:

«Насколько я развит по сравнению с вами? Не являюсь ли я членом группы (такой как группа пожилых американцев-либералов), которая, по крайней мере, приравнивается или является лучшей по сравнению с группой, членом которой являетесь вы? Не является ли моя идентичность, по сравнению с вашей, подлинной и положительной? Не заслуживаю ли я, из-за моей идентичности, продолжения жизни и процветания, в то время как вы можете просто зачахнуть и умереть?». Вопросы «Кто я?» или «Какова моя идентичность?» могли бы технически означать, как Эриксон иногда предполагал, что я просто хочу знать, каковы мои особенности и какова моя настоящая сущность. Казалось бы, ответы на эти вопросы нужны мне для того, чтобы я мог, применяя это знание, получать удовольствие от своего существования на протяжении своих 75 лет или около того. В действительности эти вопросы часто являются одним из основных способов, которыми я играю в эго-игры. Иначе говоря, я изо всех сил стараюсь доказать, что я значимый, а вы -нет, что мир будет справедливо почитать меня и осуждать вас, что я рано или поздно попаду в рай, в то время как вы с позором будете гореть в аду.