Гуманистический психоанализ

Пациент проснулся с чувством страха. Он был в тревоге от того, что ни с чем не мог связать ни один элемент сновидения и не мог найти ничего особенного в событиях предыдущего дня. Но смысл сновидения проясняется, если проанализировать мысли и фантазии пациента, о которых он рассказывал до того, как ему приснился этот сон. Он — старший сын в семье, его брат младше на год. Отец — властный, строгий священник — не любил старшего сына, да, в сущности, и никого другого; он общался с сыном лишь затем, чтобы поучать его, корить, бранить, высмеивать и наказывать. Ребенок его так боялся, что верил матери, когда она говорила, что, если бы она не вмешивалась, отец убил бы его. Мать была совсем не такая, как отец: женщина с патологическим стремлением к обладанию, разочарованная в браке, не интересующаяся никем и ничем, кроме обладания своими детьми. Но она была особен но привязана к своему первенцу. Она пугала его рассказами о страшных привидениях и выступала в роли защитницы, которая будет за него молиться, будет наставлять его и сделает его сильным, так что когда‑нибудь он станет даже сильнее своего грозного отца. Когда родился младший брат, мальчик, видимо, очень сильно переживал и ревновал. Сам он это время не помнит, но родственники рассказывают, что в его поведении вскоре после рождения брата безошибочно угадывалась сильная ревность.

Возможно, эта ревность не приобрела бы таких угрожающих размеров, как это случилось два или три года спустя, если бы не отношение отца, который воспринял младшего сына как своего. Почему — неизвестно: может быть, из‑за того, что новорожденный был удивительно на него похож, или того, что жена по- прежнему была слишком увлечена своим любимым сыном. Когда нашему пациенту исполнилось четыре или пять лет, соперничество между двумя братьями уже достигло большого размаха и возрастало из года в год. Антагонизм родителей отражался и проявлялся в антагонизме братьев. В этом возрасте были заложены основы развившегося у пациента впоследствии тяжелого невроза: обостренная враждебность к брату, страстное желание доказать, что он лучше его, сильный страх перед отцом, усугубляющийся чувством вины за ненависть к брату и скрытое желание стать когда‑нибудь сильнее отца. Это чувство тревоги, вины и беспомощности усиливалось благодаря матери. Как я уже говорил, она пугала его еще больше, но она же и предлагала ему спасительный выход: если он останется маленьким мальчиком, будет принадлежать ей и не будет любить никого другого, то она сделает его великим, и он будет выше ненавистного соперника. Отсюда его мечты о величии и отсюда же узы, крепко удерживающие его возле матери, — состояние детской зависимости и отказ принять на себя роль взрослого мужчины.

На этом фоне смысл сновидения легко понять. Он взбирается на гору — это то, к чему он стремится, его честолюбивое стремление стать выше других. «Вокруг много мужских тел — все они мертвы — живых среди них нет». Это исполнение его желания уничтожить всех своих соперников; он чувствует себя таким беспомощным, что может спастись от них, только если они будут мертвы. «Когда он взбирается на вершину» — то есть Достигает цели своих стремлений, — «он видит там свою мать и оказывается у нее на коленях» — это он вновь соединяется с Матерью, он ребенок, получивший от нее силу и нашедший у Нее защиту. Со всеми соперниками покончено — он один с ней, он свободен, и бояться нечего. Тем не менее он просыпается с чувством страха. Именно исполнение иррациональных желаний угрожает его разумной, взрослой личности, стремящейся к здоровью и счастью. Вот цена исполнения детских желаний — остаться беспомощным ребенком, привязанным к своей матери и зависимым от нее, без права самостоятельно думать или любить кого‑нибудь, кроме матери. Само исполнение его желаний внушает страх.

Это сновидение существенно отличается от предыдущего в одном отношении. Первый пациент — застенчивый человек с подавленными желаниями, испытывающий трудности в жизни, и это мешает ему быть счастливым и сильным. Незначительный эпизод — замечание начальника — глубоко задевает его и отбрасывает назад к детским мечтам. В целом он — нормальная личность, и, чтобы вернуться во сне к прежним претенциозным фантазиям, понадобился такой случай. Болезнь другого пациента серьезнее. Во всей его жизни, во сне и наяву, доминирует страх, чувство вины и страстное желание вернуться к матери. Для такого сновидения ему не нужно никакого особенного повода; поводом может стать почти любое событие, потому что в своем восприятии жизни он исходит не из реальной действительности, а из своих детских переживаний.