Гуманистический психоанализ

Такое раздвоение личности, так ясно проявившееся в этом сновидении, так или иначе испытывает каждый из нас. Пациент боится своего собственного гнева; чувство гнева на самом деле настолько чуждо его сознательному мышлению, что он воспринимает разъяренного мужчину как другого человека. Тем не менее этот мужчина — «он», забытый, разъяренный «он», оживший в сновидении. Пациент — наблюдатель — тот, кем он является в дневной жизни, — воспринимает этот гнев как угрозу и боится — боится самого себя. Он борется сам с собой, он надеется, что если его родители станут свидетелями борьбы, увидят его «врага», то он будет спасен. В этой надежде отражены его сокровенные желания, которые играют главную роль в его жизни.

Если нужно принять решение, если не можешь справиться с трудностями — беги к родителям, беги к любому имеющему власть; они скажут тебе, что делать, они спасут тебя, — даже если за это придется заплатить вечной зависимостью и несчастливой судьбой. Решив затащить своего врага в гостиную, пациент прибегает к старому испытанному средству. Но, увидев родителей, он делает еще одно, совершенно неожиданное и страшное открытие: родители, и в частности его мать, от которой он ждал помощи, защиты, совета, от чьей мудрости и любви, казалось, зависит все в его жизни, — эти родители на него даже не взглянули, им нет до него дела, и они не могут ему помочь. Он оказался один и должен сам позаботиться о своей жизни; все прежние надежды оказались иллюзией, и эта иллюзия теперь вдруг разбилась вдребезги. Но это открытие, которое в каком‑то смысле было горьким и разочаровывающим, дает ему ощущение победы; он торжествующе улыбается, потому что ему приоткрылась правда, и он сделал первый шаг к свободе.

В этом сновидении — смешение различных побуждений. Сначала это взгляд в глубь себя и открытие самого себя и своих родителей; пациент узнает нечто такое, о чем до этого даже не догадывался. Он видит, что он заморожен и мертв, видит, как мать слепила из него то, что ей хотелось, и наконец понимает, как мало он значит для родителей и как мало они могут ему помочь. В этом смысле сновидение следует отнести к таким, в которых содержится не исполнение желаний, а прозрение. Но здесь присутствует и элемент исполнения желаний. Ярость, подавляемая наяву, выходит наружу, пациенту представляется, что он всемогущ и что он убивает свою мать. В сновидении осуществляется желание мести.

Анализ желания пациента, казалось бы, не отличается от приведенных выше примеров исполнения во сне вытесненных желаний. Но при внешнем сходстве здесь имеется существенное различие. Если вспомнить, например, сон о белом коне, то там Исполнившееся желание было детским желанием стать великим. Цель этого желания — не взросление и не самовыражение, оно Направлено лишь на то, чтобы удовлетворить подсознательное «Я», которое боится и избегает реальной действительности. Или возьмем пациента, которому снилось, что он дружески беседует с Гитлером; здесь осуществляется его в высшей степени иррациональное желание — подчиняться даже ненавистной власти.

Гнев против скульптора, проявившийся в этом сновидении, другого рода. Гнев пациента против матери в каком‑то смысле иррационален. Это результат того, что он сам не способен быть независимым, что он капитулировал перед матерью и что, следовательно, он несчастлив. Но здесь есть и другая сторона. Его мать — властная женщина. Ее влияние на сына возникло в то время, когда он еще не мог как следует ей сопротивляться. Здесь, как всегда, во взаимоотношениях между детьми и родителями родители сильнее, пока ребенок остается маленьким. К тому времени, когда он станет достаточно взрослым, чтобы выражать свою собственную волю, эта воля и самооценка оказываются уже настолько разрушенными, что он уже не способен ни на какое «волеизъявление». Когда устанавливается такое сочетание покорности и подавления, впоследствии закономерно возникает озлобление. Если бы это озлобление можно было ощущать на сознательном уровне, оно стало бы основой здорового протеста; оно привело бы к смене установки, к иной самооценке и наконец — к свободе и зрелости. Когда эта цель будет достигнута, злость исчезнет и он будет относиться к матери если и не дружелюбно, то по крайней мере с пониманием. Таким образом, поскольку эта злость сама по себе — показатель заниженной самооценки, это необходимый шаг к здоровому развитию и такое чувство не будет иррациональным. В нашем же случае гнев пациента подавляется; страх перед матерью и зависимость от ее руководства и власти не позволили пациенту осознать свой гнев, и он существовал тайно, подспудно, на такой глубине, до которой нашему герою было не добраться. Во сне же он сам и его гнев ожили под влиянием ужасного видения собственной смерти, видения, которое было прозрением. Гнев нашего пациента — необходимый переходный этап в процессе взросления; таким образом, его желание принципиально отличается от желаний, проявившихся в сновидении, описанном выше, поскольку исполнение тех желаний ведет назад, а не вперед.