Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

Подобно тому как философы так описывают мудреца, а риторы оратора, что едва ли найдешь где-нибудь такого, какого желаешь, так, признаюсь, и я гораздо более склонен предписать, каким следует быть наставнику, чем найти среди них многих таких, которые отвечают установленному образцу. Но об этом надлежало заботиться в обществе светским магистратам и церковным главам: чтобы, как обучаются те, кто посвятит себя войне, и те, кто будет петь в храмах, так гораздо лучше обучались те, кто правильно и в свободном духе будет воспитывать детей граждан. Веспасиан из своей казны давал ежегодное содержание латинским и греческим риторам[398]. Плиний Младший также выдал из личных средств на те же потребности огромную сумму[399]. А ежели прекращается общественное попечение об образовании, то, по крайней мере, каждый должен неусыпно заботиться об этом у себя дома. Что делать, спросишь ты, беднякам, которые с трудом кормят своих детей, так что они не в состоянии пригласить такого воспитателя? Здесь мне нечего ответить, кроме как словами комедии: «Как можется, когда нельзя, как хочется»[400]. Мы сообщаем наилучший метод воспитания, удачи дать не можем. Разве лишь и здесь благосклонность богатых должна помочь детям, обладающим хорошими задатками от рождения, но не способным совершенствовать природные силы из-за бедного состояния.

Полагаю, что обхождение наставника должно быть до такой степени уравновешенным, чтобы пренебрежение – спутник дружества – не устранило почтительности и уважения; таким, говорят, был Сарпедон, учитель Катона Утического, который учтивостью нравов снискал себе у мальчика признательность, честностью – равный авторитет, без всякого устрашения розгой[401]. Но что будут делать те, кто ничего иного, кроме битья, не знает, если возьмут на воспитание детей императора или короля, которых бить нельзя? Скажут, что сыновей полубогов следует исключить из этого правила? Что я слышу? Разве сыновья граждан менее люди, чем сыновья королей? Разве каждому свой сын не должен быть равно дорог, как если бы он был рожден королем? При судьбе более ничтожной возрастает надобность в защите воспитанием и науками, с помощью которых люди низкой судьбы поднимутся из низкого состояния. Если судьба возвышенна, философия необходима для честного исполнения дела. Что же касается того, что немало людей из низкого состояния призываются к верховной власти, иногда даже к наивысшей вершине папского достоинства, то не все доходят до этого, однако все должны быть воспитаны для того, чтобы мочь достичь этого.

Прекращу ссориться с драчливыми, добавив еще одно. Мудрые мужи осуждают те законы и власти, которые только устрашают наказаниями, а наградами даже не прельщают, и которые наказывают за содеянное, но равным образом не предостерегают, дабы не допускалось то, что требует наказания. То же самое надлежит думать о толпе педагогов, которые только секут за содеянное и не воспитывают душу так, чтобы она не желала грешить. Спрашивают [заданный урок], если мальчик в чем-то ошибается, его секут, когда это совершается ежедневно, чтобы мальчуган скорее свыкся с этим, учителя полагают, что свой долг наставника исполняют прекрасно. Но мальчик был сюда приведен прежде всего для того, чтобы он возлюбил науки, чтобы боялся оскорбить душу воспитателя. Впрочем, может быть, кому-то покажется, что об этих вещах я рассуждал чрезмерно, и такое впечатление было бы справедливым, если бы почти все не заблуждались в отношении этого и заблуждались столь серьезно, что никогда невозможно сказать об этом достаточно.