Гуманная пуля

Ни один из тех, в чьих руках оказалась в переломный момент судьба России, ни обкомовские интриганы, ни "младореформаторы" с их канди- датскими и докторскими степенями, благополучно приобретенными в за- стойные годы, не поняли того, что понимал, кажется, любой квалифици- рованный рабочий: е д и н с т в е н н ы м к а п и т а л о м, ко- торый скопила советская власть за 70 лет своего существования, был класс научно-технических специалистов. Только используя этот капитал, только опираясь на класс-созидатель, предсказуемый, способный к объе- динению вокруг реального дела, класс, в массе своей жаждавший пере- мен, готовый поддерживать их, если надо, рискуя жизнью, без оружия (как в 1991-м и даже в 1993-м по призыву того же Гайдара), можно было преобразовать Россию в цивилизованное государство и достойно вступить в ХХI век.

Выскажу крамольную мысль: ради того, чтобы пустить этот капитал в ход, чтобы провести продуманную конверсию оборонных НПО, модернизацию крупных государственных предприятий и систем, - разумеется, одновре- менно со всемерным развитием малого и среднего бизнеса, - можно было бы и еще несколько лет прожить с талонами. (Сугубо капиталистическая Англия жила по карточкам после Второй Мировой войны восемь лет.) Ду- маю, основная масса населения отнеслась бы к этому с пониманием, если бы только люди видели, что разумное и волевое руководство имеет чет- кую программу действий и непреклонно ее выполняет, если бы в повсе- дневной жизни стали ощущаться пусть небольшие, но непрерывные измене- ния к лучшему. Твердой и последовательной власти, пользующейся под- держкой народа, не смогли бы сопротивляться никакие хасбулатовы и ни- какие депутаты из бывшей партноменклатуры. Не только из-за трусости. Против реального дела интриги вообще бессильны.

Но безграмотным и бездарным реформаторам весь научно-технический комплекс государства представлялся "имперским наследием", которое не- обходимо сбросить, как балласт. И результатом их примитивных реформ, проведенных на рубеже XXI века в духе даже не 1875-го, а 1775 года, в духе Адама Смита, да бесконечных, бессмысленных президентских интриг стала катастрофа, подлинного смысла и масштабов которой они даже не осознали. Их усилиями в нашей стране в очередной раз был установлен режим, противоречащий законам природы.

Незабвенный товарищ Сталин "уничтожил как класс" кулачество, осно- ву крестьянства. Со времен Горбачева непрерывно, по нарастающей, идет процесс не менее страшный, процесс "уничтожения как класса" интелли- генции, основы самостоятельного бытия страны. Если при Горбачеве це- ленаправленно выживали (морально) только интеллигентов еврейского происхождения, то гайдаровские реформы и чубайсовская приватизация смели национальные ограничения. Их жертвой стала вся российская ин- теллигенция в целом, без различия записей в паспортах. Моральный тер- рор тоже никуда не делся, стал еще яростнее, но даже он потерялся в хаосе тотального бедствия: пожар дикого капитализма выжигает саму по- чву, на которой интеллигенция только и может расти. Интеллектуальный труд в России становится не нужен. В эпоху первоначального накопления источником прибавочной стоимости - прямо по Марксу - стали криминал и жестокая эксплуатация рабочей силы, а вовсе не интеллект.

Формально в нашей "рыночной" стране наука по-прежнему является го- сударственной, но, например, финансирование академических институтов с 1990 по 1999 годы сократилось, по данным Санкт-Петербургского союза ученых, в 15 - 20 раз. А финансирование оборонных НПО, оставшихся без госзаказов и без профинансированной программы конверсии, - и того больше. (Ничего удивительного, если вспомнить, что весь государствен- ный бюджет России в 1999 г. опустился ниже уровня бюджета Финляндии.)

Пожалуй, единственное оздоровляющее действие нынешнего катаклизма заключается в том, что при первых сотрясениях из академических инсти- тутов и с вузовских кафедр бегом побежали в коммерцию самые шустрые партийные и комсомольские активисты, гэбэшные стукачи и прочие дель- цы, когда-то пришедшие в науку ради карьеры и высоких заработков. Но и этот процесс не стоит переоценивать. В прессе появляются сообщения о том, что уже в наши дни при поступлении западных грантов (милосты- ни, подаваемой на поддержание российской науки) они распределяются среди ученых пропорционально их административному статусу. То есть, в карикатурном виде сохраняется старая советская система: наибольшие субсидии получает не тот, кто ведет самые перспективные исследования, добивается самых интересных результатов, а тот, кто занимает более высокую должность.