Читаем Гумилёв сын Гумилёва полностью

Уже после войны Ахматова пересказывала другу Гумилева Василию Абросову слова, которые будто бы слышала от академика Тарле: «…в России не чаще чем через 10 лет появляется один студент на страну с такими выдающимися способностями, как у Левы».

Стихами сына она никогда так не гордилась. Ахматова оказалась совершенно права, но в начале сороковых Гумилев думал иначе. Слушатели-зэки хвалили его стихи и сулили Гумилеву-младшему большое будущее.

НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Более всего, на мой взгляд, удались Гумилеву драматические сказки, остроумные и блестящие, а местами печальные, написанные живыми, музыкальными стихами.

Жанр для середины XX века архаический, но подобную архаику любил и его отец. Придирчивый читатель, тем более литературовед, укажет на эклектизм «Посещения Асмодея», в котором переплелись легенда о Фаусте, комедия дель арте и «Балаганчик» Александра Блока. Совершенно оригинальными эти сказки сделало религиозное мировоззрение Гумилева.

В детстве Лева, крещенный, как и полагается, в православную веру, усвоил и некоторые основы православного взгляда на мир. Уже в 1949 году, во время нового следствия, он признается: «…на формирование моей идеологии повлияла семейная традиция. <…>

Моя мать, Ахматова Анна Андреевна, тоже человек религиозный». Но религиозные взгляды Гумилева формировали не только семейные традиции и православный катехизис. Фантасмагорическая реальность сталинской России повлияет на его мировоззрение не меньше, отпечатается на нем, как на необожженной глине.

Писатели и поэты – Александр Солженицын, Анна Ахматова, Михаил Булгаков, Лидия Чуковская и даже Аркадий Гайдар – передали реальность Большого террора не только намного раньше, но и лучше историков. Дело здесь в особенностях художественного мышления.

Террор, задуманный с циничным прагматизмом, выродился в явление бессмысленное и совершенно иррациональное. Люди рационального склада просто недоумевали, не могли понять, что происходит. Логика научного познания была здесь бессильна.

«…Бьют, пока человек не сознается. В чем угодно, хоть в изготовлении бомб. <…> Одно только непонятно – зачем?» – недоумевал физик Матвей Бронштейн. Допустим, Матвею Петровичу не хватило времени, чтобы осмыслить происходящее, — он сам вскоре стал жертвой террора. Но вот маршал Жуков, человек, одно время приближенный к верховной власти, даже много лет спустя так и не понял, что же случилось: «В стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял, люди стали бояться друг друга, избегали встреч и какихлибо разговоров… <…> Развернулась небывалая клеветническая эпидемия. (…) Советские люди от мала до велика не понимали, что происходит, почему так широко распространились среди нашего народа аресты».

В отличие от ученого и военного Надежда Яковлевна Мандельштам не стала искать разумного объяснения происходящему. Всё равно бесполезно. Поэтому она намного ближе подошла к сути происходящего: «Столкновение с иррациональной силой, иррациональной неизбежностью, иррациональным ужасом…»

Бердяев, не видевший Большого террора, но уже переживший Первую мировую, писал о новом Средневековье: XIX век, светлый и ясный день человечества, окончился. Наступила ночь. Он предполагал, что наступила надолго, и призывал готовиться к нескольким столетиям сумерек и тьмы. Бердяев ошибся, но идея нового Средневековья неожиданно отозвалась на родине Бердяева. Отозвалась в рыцарских нарядах булгаковского Во ланда и его свиты и в стихах Льва Гумилева:

СредневековьемПренебрегать мы больше не должны.Оно прижалось к нашим изголовьям;Не нам оно, а мы ему нужны.В гудках авто, в громадах серых зданийИ блеске электрических огнейНе слышно нам старинных заклинаний,Не видно оживающих камней.А между тем, как прежде, правит смертьюИ тусклой жизнью только пустота.Над крышами домов кружатся черти,И ведьма гладит черного кота.

Иррациональная сила… Михаил Булгаков нашел ей имя. Но «Мастер и Маргарита» и сказки Гумилева – совершенно противоположны друг другу. Воланд у Булгакова – жестокий, но справедливый владыка этого мира. Дьявол вершит работу, слишком грязную для Иешуа и Левия Матвея. Неприятную работу, но необходимую: «…что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли все тени?» Невинных жертв нет, всем воздается по заслугам.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже