Читаем Гуннхильд, северная невеста полностью

Гуннхильд, северная невеста

– Ты должен помочь, здесь рядом ведьма! – Тюра вцепилась в его руку окровавленными пальцами и обернулась к темному углу. – Она там! Эта глупая женщина забеременела с помощью колдовства и обещала отдать ребенка ведьме! Она пришла за ним!

– Где это видано, чтобы Кнютлинги отдавали детей ведьмам? – возмутился Горм. – А ну, дрянь такая, иди сюда!

Он выхватил меч и шагнул в темный угол. Там было пусто.

– Помоги! – Тюра снова позвала его к ложу.

Горм с размаху вонзил меч в щель стены в самом углу, запечатав путь темным силам, и вернулся к жене.

– Положи руки вот сюда! – наставляла Тюра. – Видишь, уже головка выходит!

Схватив руку Хлоды, она начертила угольком на ладони роженицы три руны – Беркана, Йер и Манназ, помогающие в таких случаях.

– Вот так. Финна, ты пеленку подогрела? Да очнись же, старая коза, нашла время сомлеть!

Финна встрепенулась и принялась неловко подниматься, испуганная более от того, что заснула не вовремя и рассердила хозяйку. Потом побежала на кухню, где Тюра еще раньше велела подогреть возле огня несколько пеленок.

– Давай сюда! Клади вот так. Хлода, потерпи, осталось чуть-чуть. Дисы, помогите нам!

Наконец младенец выскользнул на подложенную пеленку – крошечный, красно-бурый, нелепый, похожий на маленькое чудовище. Тюра, ждавшая этого мгновения, стремительным движением рассекла поясным ножом пуповину, чтобы кровь не утекала из крошечного тельца, и перевязала ее.

И вдруг… В тесном душном покое стало так холодно, что Горм невольно охнул. Прямо за лежанкой встала высокая черная тень, с другой стороны – вторая.

– Они! – взвизгнула Тюра и отшатнулась, взмахнула окровавленным ножом с коротким лезвием.

Она узнала черных женщин из своего сна. Все это время они незримо присутствовали где-то рядом, заглядывали из небытия, ждали своего часа. И он настал, их добыча была готова.

Обе тени одновременно потянули тонкие длинные руки к крошечному существу на пеленке. Казалось, эти руки могут тянуться бесконечно, на любое расстояние.

Тюра порывисто шагнула вперед и успела первой схватить ребенка.

– Не отдам! – в ужасе и ярости крикнула она и попятилась, наткнулась спиной на закаменевшего Горма. – Он наш! Я не отдам моего внука! Убирайтесь прочь, мерзкие твари! Пусть Тор поразит вас!

Горм безотчетно обнял ее сзади, желая защитить и женщину, и ребенка, но вдруг опомнился, повернулся, кинулся в угол, схватил рукоять своего меча, вырвал его из стены и взмахнул над головой Тюры, отсекая тянущиеся к ней черные тени.

– Прочь! Именем Тора – прочь!

Меч сверкнул, распарывая воздух, и черные тени пропали.

Еще какое-то время Горм и Тюра стояли неподвижно, только дрожали с головы до ног: конунг в одной руке держал меч, выставив его вперед, другой обнимал жену, прижавшую к себе окровавленный комочек. Они не знали, сколько прошло времени, но наконец беспокойство о ребенке заставило Тюру очнуться.

– О дисы! Финна! Давай пеленки! Нужны теплые пеленки, пусть их непрерывно греют! Иначе он у нас замерзнет. Позови еще кого-нибудь, уже все кончилось! Конунг, поди пока в грид, нам нужно ее помыть.

– Уж больно он у нас маленький да хлипкий! – вздыхала Финна, принимая у Тюры младенца и обмывая теплой водой. – Сомневаюсь я, чтобы из этого вышел толк!

– Из него непременно выйдет толк! – Горм наконец решился убрать меч в ножны и потер руки. – Позовите уже Харальда! У него сын родился! Надо скорее его окропить и дать имя. Я сам это сделаю!

– И помогите… – Тюра наклонилась над роженицей, взялась за одеяло, чтобы ее укрыть. – Надо ее вымыть, и все тут поменять. Исса! Гейра! Идите сюда, все уже кончилось. Что вы встали, девушки? В первый раз видите недоношенного ребенка?

Еще две служанки протиснулись к Хлоде и застыли возле лежанки, не зная, за что приняться, не понимая, жива ли хозяйка. Хлода лежала на спине, неподвижно, веки ее были полуопущены. Обильно продолжала идти кровь, расплываясь на простыне широким черно-багровым пятном.

– Заварите скорее гусиной травы! – распоряжалась Тюра. – Финна, у тебя тут есть гусиная трава?

В грид созвали всех домочадцев, Тюра вынесла обмытого и завернутого в согретую пеленку младенца. Подали чашу с освященной водой и пару веточек можжевельника, ребенка вручили Харальду. Затаив дыхание, люди смотрели, как он берет на руки сына, тем самым признавая свое отцовство: помня о разладе между супругами, люди шептались, что, возможно, Харальд откажется от ребенка. Но он взял его и замер, боясь дышать и не в силах поверить, что это крошечное существо, скорее похожее на лягушонка или мокрого котенка, чем на человека, будет следующим после него конунгом данов.

– И я даю этому мальчику, сыну моего сына Харальда, имя Свейн! – провозгласил Горм, побрызгав на младенца водой. – В честь моего прадеда, Свейна, сына Сигфреда, он был очень крепкого здоровья и прожил почти семьдесят лет.