Гуннора. Возлюбленная викинга

Гуннора испуганно распахнула глаза, взглянула на лицо Агнарра, перевела взгляд на цепочку. Легче было смотреть на крест, чем на его черты, узнавать его… Нет, это оказалось не легче: слишком поздно Гуннора поняла свою ошибку.

Это был не крест, а Мьельнир. Молот Тора. У Тора был пояс, удваивавший его силы, железные перчатки, способные пробивать скалы, но его главным оружием против врагов, ледяных великанов, являлся молот. Молот, издалека похожий на крест.

Однако теперь она видела Агнарра не издалека, он подошел к ней совсем близко. Гуннора отпрянула, но она знала, что бежать некуда. Она сама была виновата в том, что попала к нему в руки.

Он не был христианином, был сыном Севера, и все же это он убил ее родителей. Ее заклятый враг.

Гуннора как сквозь землю провалилась. Ее искали повсюду, даже за пределами Руана, но так и не нашли ни ее, ни ее сестер.

Альруне было все равно, вернут ее ко двору или нет, накажут или нет. Она ненавидела эту женщину только до тех пор, пока та оставалась рядом с Ричардом, теперь же ей не было дела до датчанки.

— То, что она сбежала, доказывает ее вину, — говорила Альруна.

Никто не возражал, но никто и не радовался исчезновению Гунноры. Другие любовницы Ричарда вели привычную жизнь, Матильду потрясло это известие, отец беспокоился. Не за Гуннору — за Ричарда.

Герцог закрылся у себя в комнате, много пил, ни с кем не говорил и не звал к себе женщин.

— Он ведет себя так же, как после смерти Эммы, — жаловался Арвид. — Сейчас нужно принимать решения, Ричарду нельзя проявлять слабость! Нужно остановить датчан.

Чувство триумфа сменилось мрачной решимостью: тогда, после смерти Эммы, Альруне удалось вывести Ричарда из летаргического сна, так почему бы не попытаться теперь?

Вечером она вошла в его покои в башне. Ричард, понурившись, сидел перед камином. Он не пошевельнулся, когда Альруна обняла его.

Они долго молчали.

— Я мог поговорить с ней, — выдавил он наконец.

— Ты можешь поговорить со мной.

— Я мог играть с ней в шахматы.

— Ты можешь играть со мной.

— Я мог забыться с ней.

Альруна сглотнула.

— Ты можешь забыться со мной.

Ричард поднял голову. Его глаза блестели — он был пьян. Герцог открыл рот, словно собираясь произнести ее имя, но передумал. Ее имя не имело никакого значения. Альруна казалась ему незнакомкой.

— Я думал, что могу доверять ей, — беспомощно прошептал он.

— Ты никому не можешь доверять. Кроме Рауля, твоего брата. Моих родителей. Меня. Арфаста.

Ей не хотелось произносить это имя. Не хотелось думать об Арфасте. Ему не было места здесь этим вечером.

Ричард отвернулся, глядя в огонь в камине. На его лице плясали тени, и Альруне почудилось, будто его черты поплыли, точно мягкий воск. Она отпрянула в ужасе, но тут же взяла себя в руки. Прикоснуться к нему снова? «Если бы он действительно был из воска, я могла бы вылепить его заново, — подумала она. — Тогда мы не узнали бы друг друга, стали бы иными людьми, которые ничего не знают друг о друге, людьми, которые встретились бы впервые, людьми, которые могут научиться любить друг друга».

Это был ее час.

— Пойдем! — Она потянула его за руку.

Ричард неохотно поднялся. Он покачнулся, и Альруна едва сумела удержать его.

— Пойдем!

Но Ричард замер на месте.

— Тогда, после того боя… когда Руан чуть не перешел к нашим врагам… — пробормотал он, — тогда я обещал тебе, что никогда не полюблю ни одну женщину. Я нарушил свое обещание. Я ее… ненавижу.

Значит, он не забыл, кем была Альруна. Позабыл он только разницу между любовью и ненавистью. Но, может быть, Ричард, пусть и мертвецки пьяный, был прав, и нет между этими чувствами никакой разницы, ведь оба они сильнее всего на свете.

— Забудь ее! — прошептала Альруна, поднялась на цыпочки и поцеловала его.

От него пахло вином, сладкий пряный аромат дурманил. Как Альруна и надеялась, Ричард не оттолкнул ее, но когда она отстранилась, не прижал ее к себе.

— Когда… когда умер мой отец, я был всего лишь ребенком. Но мне нельзя было оставаться ребенком, нужно было повзрослеть. Как можно скорее. Когда я… был с женщинами, то вновь становился ребенком… Играл, шутил… — Он вздохнул. — И только с тобой я не ребенок. И с ней.

Альруна нахмурилась. Неужели она чем-то похожа на Гуннору? Но она не хотела сейчас думать об этом.

Неважно, ребенок он или старик, радуется он или грустит. Это все равно Ричард, ее Ричард, мужчина, которого она всегда любила.

Альруна снова потянула его за руку, и на этот раз он последовал за ней к постели и тяжело повалился на перину, точно его тело было не из воска, а из камня. Как же растопить камень? Поцелуями? Но хватит ли у нее сил?

Альруна разделась, медленно, осторожно, со стыдом и в то же время любопытством, как Ричард отреагирует на это. Потом она начала раздевать его, и это оказалось намного сложнее, чем она думала. Он оказался не холодным, как камень, но и не податливым, как расплавленный воск. Ричард не сопротивлялся, но и не помогал ей.

— Пожалуйста… — прошептала Альруна.