Гуннора. Возлюбленная викинга

Черная ночь поглотила ее, потом на востоке забрезжила заря. Они шли по лесу. В какой-то момент из-за деревьев донесся шум волн. Они шли так долго, что вскоре он утих. Море находилось на севере, Руан на юге. На севере у нее нет будущего. Есть ли оно в Руане, Гуннора думать не хотела.

— Далеко еще? — захныкала Вивея. Девочке было холодно, хотелось есть.

— Вы должны быть храбрыми, как Альвильда.

— Кто это?

— Она была принцессой и командовала отрядом викингов. Альвильда была сильной и отважной, как мужчина. Она любила Бьорна, сына феи. Бьорн был неуязвим, и враги могли одолеть его, только попав в одно место у него на груди.

— Куда?

— Сюда! — Гуннора указала на точку на груди Вивеи. — Закрой ее руками и защищай.

Девочка так и сделала, позабыв об усталости.

— Расскажи мне об Альвильде, — попросила она.

Но Гуннора больше ничего не знала. Отец когда-то рассказывал историю об этой женщине-воительнице, но сейчас ее память точно замерзла.

— Она прибыла на земли франков, чтобы разграбить здешние деревни. Ее воины захватили землю, прогнали христиан…

Гуннора осеклась. Вдруг и Эгла рассказывала когда-то эту историю Агнарру? Вдруг он уже обнаружил, что она жива? Вдруг пустился в погоню?

Гуннора увлекла девочек за собой, не давая им отдохнуть.

Они дошли до небольшого лесного пруда с заболоченным берегом.

— Вам нужно попить.

Дювелина с отвращением посмотрела на грязную воду.

— Ты должна представить себе, что ты Аудумла, — сказала Гуннора. — Она проснулась, когда появился наш мир. Аудумла была коровой, она облизывала ледяные глыбы, и от ее тепла появился Бури, первый человек. Боги же появились из тела Имира, великана, который вышел из огня и льда. Боги убили Имира, чтобы создать все на свете.

Гуннора задумалась о том, что случилось с Аудумлой, когда появился мир богов и людей. Может быть, она до сих пор лижет те глыбы льда? И если ее язык коснется Гунноры, то сможет ли она что-то почувствовать вновь? Отвращение, ужас, боль? «Нет, — подумала Гуннора. — Мне нельзя ничего чувствовать. Пусть для этого мне придется перерезать Аудумле горло».

Она высунула язык и принялась лакать воду, точно животное. Это насмешило Дювелину и Вивею, и девочки рассмеялись. Гуннору это обрадовало. Значит, они не разучились смеяться.

Лес поредел, лучи солнца грели кожу, и Гунноре стало не так одиноко. Вдалеке она разглядела каких-то людей. Вначале их фигурки казались маленькими, не больше букашек, но когда Гуннора догнала их, оказалось, что это два торговца, тащивших повозку на двух колесах. На повозке лежали мешки с солью и два бочонка вина.

— Куда вы идете? — спросила Гуннора.

— В соседнюю деревню. — Торговцы с подозрением уставились на нее. Неудивительно, ведь ее лицо было залито кровью.

— Возьмете нас с собой?

Гуннора достала нож, которым должна была убить Ричарда. Она совсем забыла, что он так и висел у нее на поясе, а значит, она могла воспользоваться этим оружием против Агнарра.

— Я подарю его вам, если вы разрешите идти с вами и накормите нас.

Мужчины кивнули, хотя их подозрения и не развеялись. Они дали девочкам вяленую конину, безвкусную, зато сытную, и бурдюк с пряным вином. Подкрепившись, они дошли до деревни. Там торговцы обменяли часть товара и отправились в следующее селение. Гуннора с сестрами увязались за ними. Она не знала, сколько стоит этот нож, но, как бы то ни было, торговцы готовы были взять ее с собой. После того как Гунноре удалось помыться, они даже смотреть на нее стали уже добрее, радуясь, что кто-то может скрасить их одиночество.

Через пару дней Гуннора узнала, что торговцев зовут Орн и Ньял. В молодости они торговали мыльным камнем и железом, стеклом и украшениями, побывали в Бирке, Хадебю, Каупанге. Гуннора знала эти селения, отец продавал там лошадей. Он так гордился своим товаром…

Она не спрашивала, направляются ли они в Руан и когда прибудут туда. Пока она не знала, куда идут Орн и Ньял, земля вокруг оставалась словно бы ничейной. А она сама была никем. Женщиной без чувств, без страха, без прошлого.

Но однажды ей в голову закралась мысль о том, что если они дойдут до хижины Замо, то можно будет остаться у Сейнфреды. Ну и что, что Замо такой тупой, а Гильда злая, главное, она сможет жить с сестрой. Даже ее улыбка не смутит Гуннору, пусть она и неискренна. Ложь — вот что Гунноре сейчас было нужно. Ложь о том, что не все так плохо. Ложь о том, что все будет хорошо.

Она никогда раньше так не скучала по младшей сестре, и эта тоска была болезненнее всех ран. Но как Гунноре ни было больно, она не сдавалась. Выпросив у Ньяла кусок ткани, она сшила себе новое платье, а старое, испачканное ее кровью и семенем Агнарра, оставила на обочине. Оглянувшись, она увидела, как ткань треплет ветер. На платье слетелись вороны, думая, что это убитый зверь.

«Но вам не утолить свой голод, — злорадно подумала Гуннора. — Вам не сожрать меня. И мне не нужна ложь, чтобы отогнать вас. Решимости достаточно».