Гуннора. Возлюбленная викинга

Откуда у его отца такая сила? Откуда такая сила у той датчанки? Почему им удавалось противиться судьбе – судьбе, заставлявшей всех идти в бой, и убийцу и жертву, и сильного и слабого, и господина и раба? Судьбе, радовавшейся как победам, так и поражениям своих игрушек? Как отцу и той датчанке удавалось держаться в стороне и наблюдать за происходящим, точно их это не касалось?

– С чего бы это, собственно? – осведомился Агнарр.

– Что?

Агнарр смотрел на отца. Парень был одет в кольчугу, на поясе висел меч, а вот Гуомундр был одет в рубашку и штаны. Доспехи были очень дорогими, их обычно не носили, если не собирались вступить в бой.

– Почему я должен позволять тебе насмехаться надо мной? – прошептал Агнарр. – Почему я должен позволять тебе укорять меня?

Глаза Гуомундра широко распахнулись, и Агнарр не знал, что увидел в них – презрение или страх? Он оглянулся. Они остались в доме одни, их воины сейчас были на улице, пьянствовали и жарили мясо на костре. Они тоже еще не умылись, и их лица были перепачканы кровью.

– Ты ничто без меня, – прорычал Гуомундр.

– Убивать я могу и один, – хрипло произнес Агнарр. – Когда ты отправлялся на дело вместе со мной? Когда было такое, чтобы я марал руки не один? – Он обнажил свой меч.

– Убивать и править – это не одно и то же, – тихо сказал Гуомундр. – То, что ты можешь одно, не означает, что сможешь и другое.

– О нет! Твое главное правило в жизни, помнишь? Кто хочет править другими, должен в первую очередь стать господином самому себе. Не следовать жадности и похоти, не поддаваться опьянению, всегда полагаться на собственный разум! Вот что ты мне всегда говорил. Я не слаб и не глуп, я смогу следовать этому правилу.

– И именно поэтому сейчас ты опустишь свой меч.

Голос Гуомундра прозвучал громче, а может быть, Агнарру так только показалось, поскольку у него перестало звенеть в ушах? Будто вся кровь в его теле больше не кипела, стала густой и холодной…

Его охватило раскаяние, муки совести, страх перед будущим: как он сможет жить без отца? Но Агнарр не опустил меч. Он думал о черноволосой датчанке. Если слабой женщине удалось совладать со своими чувствами, то что говорить о нем? Он справится с этим мастерски!

– Я сильнее тебя, – холодно произнес Агнарр и занес меч над головой.

– Не смей!

Отец закричал, но его вопль тут же оборвался. Он больше не будет ни кричать, ни шептать – молчание мертвых всегда окончательно и непреложно, какими бы эти люди ни были при жизни.

Голова Гуомундра покатилась по полу. Агнарр опустил меч. Юноша застыл на мгновение, а затем вышел из дома и наконец-то смыл кровь и пот с лица. Воины удивленно посмотрели на него, но Агнарр не обращал внимания на их взгляды. И только собственные глаза не давали ему покоя – их отражение смотрело на него из деревянной бадьи, откуда он брал воду. Потрясенный, беспомощный, укоризненный взгляд… Словно это были не его глаза, а чьи-то чужие.

«Отцеубийца», – говорил этот взгляд.

Он зажмурился.

«Победитель, – упрямо подумал он. – Я его одолел».

Только черноволосую датчанку он одолеть не сумел, и она все еще где-то пряталась. Агнарр открыл глаза, теперь в его взгляде уже не было вины, только смятение…

Он вспомнил, как был совсем еще мальцом, полностью преданным отцу. Они прибыли в эту страну с датским войском во главе с Харальдом Синезубым. Они должны были отстоять правление Ричарда и прогнать с этих земель короля франков, вторгнувшегося в Нормандию. Харальд одержал победу, но герцог не отблагодарил их, как полагается: к датчанам-язычникам все еще относились с недоверием и не ставили их на ключевые посты в герцогстве.

Агнарр опустил ладони в воду. Он больше не хотел смотреть на свое лицо, не хотел думать о Ричарде, о ненависти к герцогу Нормандии, сплотившей его с отцом. Его мысли вновь обратились к черноволосой датчанке… и к Берит, которую она ему напомнила. Они не были похожи, Берит – рыжая и зеленоглазая, с узкими плечами и пышной грудью. И за Берит он не гонялся по лесу, пытаясь убить, он ухаживал за ней, хотел, чтобы она стала его женой. И только когда девушка отказала ему, в Агнарре проснулась ярость. Ночью он напал на ее селение и похитил ее. Но прежде чем он успел взять ее силой, Берит бросилась на меч и истекла кровью. Она предпочла его любви холодное железо.

Агнарр много лет не думал о Берит, но теперь она вновь завладела его мыслями. Он вспоминал ее красоту, ее гордость и отвагу, а главное, ощущение собственного бессилия, когда ей удалось одолеть его.

Он вытащил руки из бадьи, поверхность воды снова разгладилась, и Агнарр успокоился.

Может быть, Берит и смогла ускользнуть от него, но он убил своего отца, и Гуомундр даже не подозревал, что так случится. А эта черноволосая датчанка, поклялся он всем богам, умрет только тогда, когда он этого захочет. И не раньше.