Гунны

— Прекрасно себя чувствует, — Рорик широко улыбнулся. — Поначалу она очень рассердилась, когда владельцы других лошадей не пожелали, чтобы она участвовала в скачках. Они заявляли, что для них оскорбительно состязаться с женщиной. Но вдова Тергесте их застыдила. «Получается, — заявила она, — что нынче мужчины боятся женщин. Неудивительно, что все в мире пошло кувырком». Она предложила удвоить свою ставку, и против этого довода они не устояли. Ильдико может участвовать, сказали они, но при соблюдении приличий. То есть в жокейских шапочке и сапогах, — Рорик рассмеялся. — Ну и видец был у моей маленькой сестрички, в круглой фетровой шапке и сапогах на пять размеров больше.

— Но она выиграла! — воскликнул Николан. — Я уверен, что выиграла.

— Именно так. Странная вещь, Хартагер показывает лучшее время, когда им управляет она. Даже я ей не ровня. Гаддо говорит, что она провела заезд выше всяких похвал. Сначала она попридержала Хартагера, проиграв добрых двадцать ярдов, но зато обеспечив себе свободу маневра. А когда вдали показался финишный столб, начала что-то нашептывать ему. Они близкие друзья, поэтому он ее отлично понимает. Я буквально слышу ее слова: «А теперь, дружище, пришло время показать этим рожденным на земле лошадям, что ты не такой, как они, и сами боги учили тебя скакать в облаках». Хартагер помчался, словно черная молния и финишировал на много корпусов впереди. Вдова Тергесте вернула прошлогодний проигрыш и осталась с немалой прибылью! — голос Рорика помягчел. — Во время заезда с моей маленькой Ильдико слетели шапка и сапоги, так что к судьям она вернулась с развевающимися волосами и голыми ножками.

— Да ты у нас поэт, Рорик! — воскликнул Николан. — Какую яркую ты нарисовал картину! Я бы отдал десять лет жизни, чтобы присутствовать на тех скачках.

— Вдова увезла Ильдико и Хартагера в Грецию, на другие скачки. Потом они собираются в Константинополь.

Николан удовлетворенно кивнул.

— Война закончится до того, как они вернутся.

Рорик положил руку на плечо Николана.

— Замирись со своим народом и возвращайся домой, когда все кончится. Я скажу тебе следующее. Я хочу, чтобы ты женился на Ильдико. Меня пугает то, что я видел в глазах Ранно Финнинальдера. Возвращайся на родину, мой верный друг, и подхвати вожжи, которые завтра выпадут из моих рук.

Аттила расправил плечи и заговорил. Рорик и Николан обнялись, с подкатившим к горлу комком, а затем Рорик растворился в темноте. Николан поспешил к Аттиле, полагая, что получит какие-то распоряжения. Но вождь гуннов никого не замечал. Он общался с Ними и просил, чтобы Они указали ему правильный путь.

Ни одна пара человеческих газ не может охватить всю битву. Находящийся в гуще сражения солдат видит лишь то, что происходит рядом с ним, яростные лица противника, взлетающие топоры, с силой брошенные копья. Наблюдателю доступен какой-то участок, все остальное затмевает поднятая кавалерией пыль.

Вот и Николан, выполняя поручение, данное ему Аттилой, видел лишь часть равнины, лежащую перед ним, но так уж получилось, что именно здесь решалась судьба сражения.

Ранним утром туман все еще покрывал Каталаунские поля, скрывая от противников друг от друга. До гуннов долетали сигналы, подаваемые римскими горнами, разведчики криками сообщали, что враг пока не сдвинулся с места. Аттила, глубоко запавшие глаза которого горели мрачным огнем, ткнул пальцем в Николана.

— Тебе будет особое задание. Я возглавлю атаку по центру, а потому мне надо постоянно сообщать о ходе битвы. Отсюда ты будешь направлять ко мне курьеров. Их сто, и они будут находиться позади сражающихся частей. Их задача — докладывать тебе то, что они увидят и услышат. Ты же будешь получать донесения моих командиров, а затем как можно быстрее сообщать мне обо всем. Если ты хочешь передать что-то очень важное, посылай дюжину человек, чтобы по меньшей мере один добрался до меня.

Слуга Аттилы, Гизо, все такой же толстый и неопрятный, возник рядом с Николаном на маленькой, мохнатой лошади. Тихо сказал ему:

— Кого-то посылай и ко мне. Я в битву не полезу. А он, — Гизо указал на Аттилу, — будет в самой гуще. Так что до меня твои донесения дойдут наверняка.

Аттила услышал Гизо и одарил его злобным взглядом.

— С каких это пор мне надобна помощь полоумных слуг? — он потер переносицу. — Это хорошая мысль, Тогалатий. Если донесение важное и получить его я должен срочно, пошли одного курьера к этому придурку. Его очень заботит безопасность собственной шкуры, так что он непременно доберется до меня живым. У него есть свои способы связаться со мной, о которых не знают курьеры.

Аттила спустился с холма к своим войскам и обратился к гуннам. До Николана долетали лишь отдельные слова. Но вот Аттила замолчал, на какие-то мгновения над гуннами повисла тишина, сменившаяся затем ревом тысяч глоток. Солдаты двинулись вперед.

Битва началась.

Первое донесение Николан получил с левого фланга, которым командовали братья-принцы, постепенно выходящие из ступора, вызванного ночным кутежом. Лицо курьера заливала кровь.