Гунны

Тут раздался душераздирающий вой. «Казалось, что в темноте одновременно завыли сотни голодных призраков, которые хотели выпить души сражающихся», — так рассказывали позже пленные китайцы. Это гунны, которых я позвал, пустили свои стрелы с приделанными к ним специальными свистульками, которые и испускали этот звук в полете. Они продолжали стрелять с потрясающей быстротой и точностью. Так, что вой продолжал звучать в темноте и забирать жизни китайских солдат.

Нервы некоторых ханьцев не выдержали, и они в ужасе побежали назад к проломам стен. Паника стала быстро распространяться на рядом стоящих, и вскоре все китайские пехотинцы бежали, давя друг друга. Кочевники продолжали поливать их стрелами в спины, внося еще большую сумятицу и панику. Арбалетчики пытались как-то прикрыть отступающих, стреляя по нашим позициям. Но большой эффективности они не достигли.

«Сейчас бы преследовать их кавалерией», — я посмотрел на площадь крепости. Там все еще продолжался бой. Китайцы дрались с отчаянием обреченных. Хотя по всему было видно, что скоро и здесь закончится сражение. Уже превосходящие силы конных гуннов смешались с китайской кавалерией, легко поражая сопротивляющихся. Легионеры продолжали тыкать копьями в тех, до кого могли дотянуться.

Я спустился с башни на стену. Все гунны и канглы при встрече со мной прикладывали правую руку к сердцу и склоняли голову передо мной. Уже начинало светать. Солнце осветило город. Зрелище было подавляющим. Тысячи мертвых и еще живых тел устилали пространство между стенами. Туда, открыв ворота, уже выбежали гунны, среди которых было много женщин. Поняв, зачем они вышшли за стены, меня это ужаснуло. Кочевники уверенно и не спеша снимали скальпы с мертвых, а иногда еще и с живых вражеских воинов. Меня начало тошнить, несмотря на то, что я был хирургом. Чтобы сдержаться, я отвернулся и увидел, что на площади происходит тоже самое. Меня вырвало.

— Каган, — обратились ко мне, отвлекая меня от моего «занятия» Иргек и Ирек, — сдались двести ханьцев. У нас около пятисот раненых. Большинство не доживет и до полудня. Среди тяжелораненых Чен Тан.

Я резко посмотрев на них, сказал:

— Пленных не убивать, запереть под сильной охраной в домах согдийцев, которых вчера убили. И отведите меня к Чен Тану.

* * *

Генерал Чен Тан был без сознания. Он лежал среди сотен других раненых на земле в пыли площади. Беглый осмотр показал, что его грудь, ноги и руки были в глубоких порезах. Раны хоть и выглядели ужасающе, но были не смертельно опасны. Если остановить кровь, зашить раны и, если в раны не попадет инфекция, то скоро он пойдет на поправку. Сейчас меня больше всего волновала огромная гематома на макушке головы, от которой он очевидно и находится в глубокой отключке. Здесь я осмотрел его внимательнее, проверил нет ли переломов черепа, цел ли позвоночник. Вроде все было в норме. Зрачки хоть и были разной величины и свидетельствовали о возможной серьезной травме мозга, но здесь я ничего поделать не мог. В этой пыли, без инструментов, не говоря уже о предварительной диагностике, и речи не могло быть о трепанации.

Посмотрев вокруг, я приказал соорудить из досок стол и положить его на него, а также принести несколько ведер чистой кипяченой воды и тряпок. Пока все это готовилось, я снял с Чен Тана доспехи и срезал одежду. Раны продолжали сильно кровоточить.

Я тщательно промыл руки в принесенной мне почти кипящей воде. Затем обработал раны генерала, очищая их от грязи белоснежными тряпками, предварительно обмочив их в кипяченой воде. Наложил швы бронзовой иголкой и шелковыми нитками, перевязав раны, я уложил его на правый бок, повернув лицо к земле.

Я снова оглянулся, зрелище, с точки зрения профессионального врача, было, удручающим. Раненые гунны и римляне, сами зашивали себе раны грязными руками и накладывали перевязку. Тяжелораненым оказывали помощь, как я узнал позже, шаманы, знахари и воины, которые осмотрев раненых, в большинстве случаев добивали их. Оставшимся оказывали такую антисанитарную помощь, что я был уверен: гангрены и заражения крови будут у всех у них. Но тем не менее за моими манипуляциями наблюдали некоторые знахари и многие воины. Я подозвал знахарей.

— Вы видели, как я его лечил? — спросил я у них, показывая на генерала.

Знахари дружно закивали.

— Вы все запомнили?

Они снова синхронно закивали.

— Теперь идите оказывать помощь точно также другим, обязательно помойте руки и чистите раны чистой материей, смоченной в кипяченой воде.

Сказав это, пошел дальше оказывать врачебную помощь другим раненым. Все-таки я давал клятву Гиппократа.

В конце дня я стоял на башне и смотрел на степь. Ко мне подошел один из знахарей.

— Великий хан, сегодня благодаря тебе выживут многие раненые воины, — сказал он и поклонился мне.

— Сейчас бы еще хотя бы простейший антибиотик, пенициллин, тогда бы выжили все, — сказал я.

Знахарь недоуменно посмотрел на меня, но добавил: «Чен Тан пришел в себя. Будет жить. Сейчас пытается понять, что случилось».