Гунны

– Слуга, слуга! – Девушка развеселилась и показала язык. Видать, относительное спокойствие и безопасность, которые наконец ощутили беглецы, подействовали на красотку-переводчицу таким вот образом. – А ты как думал? Мне тоже служанку пожаловали. Даже двух! Знатному человеку никак нельзя без слуги. Знатный человек без слуги – все равно что министр без портфеля. Так что мы с тобой теперь эксплуататоры. Оба!

Иванов озадаченно наморщил лоб:

– Так это он что же, теперь всегда при мне? А родители его как? Согласны?

– Родители только рады, – со смехом заверила девушка. – Еще бы, прислуживать знатному гостю! Почет и уважение. И хорошее начало карьеры.

– Да-а… я б на месте родителей… Это что же, мы с тобой теперь под присмотром будем?

– А вот это именно так, – неожиданно стала серьезной Эльвира. – Точно, под присмотром. Слуги будут докладывать хевдингу о каждом нашем шаге. Ничего не поделаешь, нужно соблюдать осторожность. А вот по-русски мы можем говорить что угодно! Его тут никто не поймет.

– Так уж и никто?

– Говорю же! Ну ладно, одевайся, примеряй… Я уже велела прислуге нагреть воды: помою голову перед пиром… Тьфу! – передернула плечами девушка. – Вот ведь чушь какая! Я комсомолка, советский офицер – и велела прислуге. Кому рассказать, засмеют. Да ладно засмеют – всю жизнь презирать будут. Тебя, наверное, тоже. Ну ладно, пока.

– До вечера!

Проводив переводчицу, Иванов уселся на ложе и, уперев руки в колени, недобро взглянул на мальчишку.

– Ну, подь сюда! Адальберт, говоришь? Ну-ну. Надеюсь, хоть ты по-английски понимаешь. Спик инглиш? Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе? Э… итальяно? Эспаньоль? Алабанский?

Парнишка лишь непонимающе хлопал глазами.

– Однако плохи дела, парень… – Закинув ногу на ногу, Аркадий задумчиво посмотрел на висящий на столбе щит. – Как же мы с тобой разговаривать-то будем? Я по-венгерски, кроме «сиа», ни бельмеса, а ты по-русски не говоришь, да? Хотя русскоязычных-то у вас в Венгрии полным-полно. Те же украинцы… С английским тоже никак? Двоечник ты, Адальбертик, наверное… Кстати, а как тебя по-настоящему звать? Я вот Аркадий, а ты? Адальберт – как-то слишком длинно… Что глазами хлопаешь? Не понимаешь? Ну, мама тебя как зовет? Понимаешь? Мама? Мадер, муттер?

Подросток вдруг улыбнулся, кивнул:

– Аделинда!

– Аделинда… – повторил Иванов. – Понятно. Маму твою так зовут. Здесь вот… или, может, и в обычной жизни. А ты, значит, будешь тогда Адик. Понял?

Поднявшись на ноги, молодой человек ткнул себя пальцем в грудь:

– Я – Аркадий. Понял?

– Аркадий, – мальчишка снова улыбнулся и закивал. – Адальберт.

– Понимаю, что Адальберт. Адик! Да?

– Нейн, но! – Наконец-то здешний юный гаврош произнес что-то понятное. Отрицательное! – Адик – нейн. Берт! Берт.

– Ах вот как тебя мамка зовет. Берт! Что ж, Берт так Берт, давай пять!

Как-то странно пожал подросток протянутую руку – аж чуть ли не за локоть. Наверное, так было принято у древних германских племен, последователи коих нынче устроили тусовку на Балатоне.

В ожидании пира Аркадий поначалу собирался прогуляться, посмотреть лагерь, но почти сразу раздумал. Телефона-то при нем нет, а вдруг вот уже сейчас позовут? Эльвира на пир явится вовремя, а Иванов опоздает. Как-то все это не комильфо. Нет уж, лучше здесь посидеть, одежку вот примерить.

– Ты б, Берт, здесь пока не сидел. За водой бы сбегал или, там, за пивком. – Молодой человек многозначительно показал на кружку. – Ну? Понял, о чем я?

Приложив руку к сердцу, мальчишка радостно закивал и умчался, не забыв отвесить поклон перед уходом. Аркадий хмыкнул парню вслед – забавный. Надо же, слуга-то слуга, а в ушах серьги. Интересно, кто его родители? Наверное, вполне милые интеллигентные люди… играющие в варваров.

Подумав, джинсы Иванов решил оставить свои, а эти стремные штанишки пусть уж останутся про запас. А вот туника и рубаха – да, это очень даже неплохо смотрелось! Особенно когда подпоясался да повесил на пояс ложку, нож и кошель. Еще плащ пришелся в пору, правда, сейчас в плаще как-то жарковато. Зато красиво – этакий молодой викинг, вождь! Жаль, зеркала нету, не посмотреться.

Вот насчет обуви Иванов задумался. Кеды его давно вымокли и порвались, носки молодой человек выбросил еще вчера и нынче ходил как клошар или какой-нибудь прощелыга-стример. Зато удобные были кеды, разношенные. Мозоли ни за что не натрешь.

Подаренная обувка особого доверия как-то не вызывала. Ну да, кожа, свиная или бычья. Шнурок на лодыжке завязывается, и очень похоже, что сии мокасины подходят на любую ногу, без различия, правую или левую. Ну да, так и есть. К башмакам прилагалось нечто вроде портянок двух видов – полотняные и шерстяные. Вспомнив армию, Аркадий намотал их как следует, сунул ноги в «мокасины», завязал, прошелся…