Гунны

Эту идею с готовностью поддержали все, кроме монаха: все ж таки красть – это как-то не по-христиански. Однако по-другому было никак.

Протока оказалась узкою, густо заросшею осокой и рогозом. Беглецы ее б ни за что не заметили, если бы не брат Сульпиций. Тот путь знал, показал на приметное дерево – кривую сосну на пологом холме.

– Здесь. Рядом уже. Смотрите… Ага!

Резко свернули направо, прямо в камыши. Грести сразу стало легче: течения в протоке почти не было, и лодка быстро продвигалась вперед, раздвигая податливую осоку низким приплюснутым носом.

Чахлые веточки, росшие по обеим сторонам, вскоре сменились ивами и красноталом, затем пошли и рябины, березки, осины…

И вот уже впереди заблестела река!

– Данубий! – привстав, обрадованно воскликнул Берт.

Монах улыбнулся:

– Нет, мальчик. Это еще не Данубий. Но уже очень скоро мы будем там. Доберемся. Прямо по течению реки.

– Скоро – это когда? – выслушав перевод, тут же уточнил Аркадий. – День, два?

– К вечеру спустимся к Данубию. – Брат Сульпиций опустил весло. – А там еще полдня. Но не хотелось бы ночью. Я бы устроил отдых, вот хоть на той полянке.

По левому борту показалась вполне симпатичная заводь – мелководье с прозрачной водой и узеньким песчаным пляжиком. Дальше уже начинались сосны, их разлапистые ветви создавали приятную тень.

Здесь и устроили бивуак, втащив нос лодки на отмель. Расположились на траве, под соснами, напились водицы из бившего неподалеку родника. Берт и его подружка выломали колышки из сухостоя, заострили да отправились бить рыбу. Ловко это у них выходило, весело! Оп! Брызги, быстрый удар – и вот уже бьется насаженная на импровизированный гарпун рыба, и довольно крупная.

С полдюжины судаков вполне хватало для сытного перекуса, да еще оставалось взять с собой в путь. Пока Гри-Гри чистила рыбу, Адальберт насобирал хвороста и живенько разложил костер: огниво у него имелось при себе всегда, в небольшом поясном мешочке, как и ложка, и нож, и костяной гребень. Иванов даже восхитился: вот ведь, запасливые в старину жили люди! Все свое ношу с собой. А как же! Вдруг на пир позовут, а ложки нету!

– Они запекут рыбу на камнях. Вку-усно! Хоть и без соли.

Эльвира-Ильдико уселась в траву под сосною, вытянула ноги, улыбнулась, щурясь от солнца. На щечках заиграли лукавые ямочки, платиновые волосы распались по плечам…

– Фи! Ну я и грязнуля… – Потрогав кончики спутавшихся волос, девчонка передернула плечами. – Эх, мыло бы… Да уж придется так. Пойду выкупаюсь… Айда?

Не дожидаясь ответа, переводчица поднялась на ноги и побежала к реке. Быстро, ничуть не стесняясь, разделась, аккуратно сложив одежду на бережку, и с разбега бросилась в воду. Подняв кучу радужных брызг, нырнула и тут же вынырнула – обворожительная нагая русалка!

– Брр! Ух и холодно же! Ну, что ты стоишь, Аркаша?

– Так сама ж говоришь, холодно…

Иванов как-то стеснялся раздеться при всех. Хотя кого тут стесняться-то? Тем более когда такая красавица зовет искупаться в неглиже!

Иванов все же добежал до кусточков и уже там, скинув одежку, быстро вошел в воду. Поначалу показалось холодновато, потом ничего, привык.

– А давай наперегонки до того берега?

– Да что тут и плыть-то? Давай лучше к той реке…

– Ага…

Влюбленные поплыли один за другим, не торопясь, брассом. Первой – юная красавица Эльвира, офицер КГБ, за ней – Аркадий Иванов, частный предприниматель из будущего.

– Вон какая полянка, ага!

– А вон еще… Вылезем, погреемся?

Выбравшись на берег, молодые люди улеглись в траву, средь поздних колокольчиков и ромашек, подставив гибкие тела ласковым лучам солнца.

– Смотри, какие облака, Аркаш! – щурилась Эля. – Это вот на мыльную пену похоже. А вон то – на верблюда двугорбого.

Иванов улыбнулся, в лицах изображая сценку из старого доброго фильма:

– А ну, положи верблюда! Доцент, а он не ложится!

– Какой еще доцент?

– Да такой… неважно.

Повернувшись на бок, Аркадий погладил возлюбленную по животику, затем крепкая ладонь его накрыла упругую грудь девы… Томно дыша, Эльвира прикрыла глаза, с приоткрытых нежно-розовых губ ее сорвался первый стон страсти…

– Ты, верно, думаешь, что я – бесчувственное полено?

Растянувшись в траве, юная красавица перевернулась на живот. Сорвав соломинку, сунула в рот, пожевала, старательно скрывая волнение. Потом вздохнула с такой горечью, что Аркадий поспешно погладил девушку по спине, пощекотал меж лопатками.

– Ну, ну, родная… Что ж печалишься?

– Он еще спрашивает… Изнасиловали, чуть не убили… Да вообще! Кошмар какой-то… – Фыркнув, переводчица выплюнула соломинку и шмыгнула носом. – Думаешь, я вот запросто все это… вот…

Она не сдержалась – заплакала. Зарыдала навзрыд, уткнувшись в плечо возлюбленного.

Нежно прижав к себе девушку, Аркадий гладил ее по голове, как маленькую, что-то шепотом приговаривал, утешал, а потом вдруг прошептал тихо-тихо на ухо:

– Ах, если б ты знала, как я тебя люблю!