Гунны

«Не в силах оказались Таргамосианы противостоять хазарам, ибо было их бесчисленное множество. Полонили они страну Таргамосианов, сокрушили все города Арарата, Масиса и Севера… Хазары освоили оба пути, как-то: Морские ворота Дарубанди и ворота Арагвские, которые суть Дариала. Стали частыми походы хазар, увод людей в плен, и никто не мог им противостоять. Отныне стали все Таргамосианы данниками хазар…» Так продолжалось до тех пор, пока в соседней Персии не воцарился некий Афридон. «Он поставил во главе огромного [персидского] войска эристава своего Ардама, выходца из рода Небротидов, и направил [в Картли]. Пришел Ардам в Картли и уничтожил здесь всех хазар, каких только мог обнаружить»322.

Впрочем, как отметил И. Г. Семенов, «с IV по X вв. северокавказские кочевники совершили по меньшей мере два десятка крупных вторжений в Закавказье», и в повествовании о рейдах “хазарского царя” могло отразиться любое из них323. Некоторые исследователи, сопоставив поход Басиха и Курсиха с политическими реалиями первой половины V века, уверенно датируют его 421 годом324

.

Но вернемся к 395 году. Какие бы разногласия ни существовали по поводу датировки похода Басиха и Курсиха, по крайней мере один набег гуннов – на восточные провинции Римской империи – в этом году состоялся. Другой поход, который гунны совершили в том же 395 году, был, как мы уже говорили, походом на запад, – они перешли по льду замерзший Дунай и вторглись во Фракию. Об этом событии сохранилось значительно меньше сведений – возможно, потому, что Фракия вот уже двадцать лет непрерывно разорялась самыми разнообразными варварами. Клавдиан, описав ужасы гуннского набега на восток, заметил:

А о паннонских краях, о фракийских беспомощных градах,
О придунайских равнинах никто уже больше не плачет:

Каждый год открыты они для ярости вражьей,
И ощущенье беды перешло в тупую привычку325.

Но это событие имело далеко идущие последствия. Фракия давно уже была населена готами, которые получили ее сначала из рук Валента, а потом, повторно, – из рук Феодосия. Готы в дни гуннского набега находились в Италии, где только что подавили мятеж Аргобаста и Евгения. Вернувшись, они застали свою новую родину опустошенной. Кроме того, у них возникли проблемы с получением причитающегося им жалованья и продовольствия. И тогда готы, под предводительством своего короля Алариха, двинулись на Константинополь – они требовали не только денег, но и новых земель для поселения – Фракия, в которой хозяйничали гунны и которая могла в любой момент вновь подвергнуться гуннскому набегу, их уже не устраивала.

Руфин тайно встретился с Аларихом, передал ему большую сумму денег и попросил пощадить Константинополь и вместо этого отправиться в префектуру Иллирик326, то есть в Грецию327.

Поскольку встреча эта была приватной, теперь уже трудно сказать, предложил ли регент Грецию готам для поселения или для разграбления – впрочем, в данном случае это было почти одно и то же. Так или иначе, готы не стали мирно возделывать земли Эллады, а отправились громить греческие города и даже осадили Афины.

Сограждане Руфина обвинили его в предательском сговоре с готами, а заодно и с гуннами – в последнем он был явно неповинен, но даже образованные византийцы не всегда различали готов и гуннов, охотно именуя их всех скифами, а простые солдаты и вовсе не вдавались в нюансы этнонимики. Современник этих событий Сократ Схоластик писал: «…Воины умертвили царского префекта Руфина, ибо подозревали его в тирании и думали, что он призвал в римскую область варварский народ гуннов, которые около того времени опустошили Армению и другие восточные земли»328. При этом, по сообщению так называемой «Галльской хроники 452 года», «личная охрана из гуннов, на которую он опирался, была побеждена»329.

Злополучный Руфин был убит солдатами военачальника по имени Гайна (Гаин) – гота по происхождению, которого Стилихон от имени императора Гонория послал к Аркадию якобы для защиты Востока. Гайна, по наущению Стилихона, лично руководил расправой, которая состоялась на глазах Аркадия330. Восточный император не вступился за своего опекуна и за смерть его не отомстил. Впрочем, Гайна пережил свою жертву всего лишь на пять лет.