Гунны. Грозные воины степей

Мы стремились понять, чем объясняется поведение римлян в торговых отношениях с гуннами. Как оценить политику Феодосия II с Хрисафием (Хрисанфием) и Маркиана в отношении новых захватчиков? Современные историки от Тиллемона[2] и Гиббона[3] до Бюри и Эрнста Штайна осуждали Феодосия II за слабость и бесхарактерность и превозносили Маркиана, называя его защитником, на которого можно положиться.

Но если мы поймем сущность гуннского общества, если обратим внимание на очевидное социальное деление, существовавшее в Восточной Римской империи, если, наконец, поймем, что Приск был пристрастным и предубежденным писателем, тогда, я полагаю, мы придем к другому выводу. Феодосий II провел Восточную Римскую империю через один из сильнейших штормов V столетия лучшим и самым разумным курсом, известным ему. Маркиану очень повезло. Когда он взошел на трон, обстоятельства изменились, и возникла совершенно иная ситуация. Гунны интересны сами по себе, но еще интереснее их отношения с римлянами. Читатель найдет в этой книге несколько общих высказываний о гуннах и предположительные выводы о влиянии их появления на Дунае и Рейне на ход европейской истории.

Эта книга предназначена в первую очередь для людей, интересующихся историей Римской империи.

Глава 1 ИСТОЧНИКИ

Когда гунны впервые переправились через Керченский пролив в Крым и влились в поток европейской истории, они были неграмотными. И когда они, в конце концов, затерялись в суматохе V – VI столетий, они по-прежнему были неграмотными. Песни, которые слышал Приск, когда гунны пели в освещенном факелами пиршественном зале, песни, в которых прославлялись боевые подвиги Аттилы, со временем, возможно, превратились бы в эпические памятники, повествующие об их победах.

Конечно, остготы, среди которых гунны жили долгое время, имели весьма смутные воспоминания о собственной ранней истории, почерпнутые из старинных песен о подвигах предков, которые они исполняли в почти повествовательной манере под аккомпанемент арфы. Но гунны исчезли так быстро, что даже если они начали слагать эпические поэмы, но все равно не записывали их, и не осталось никого, кто бы мог исполнять эти песни. В действительности гунны не имели представления о своем происхождении и мало что могли рассказать римским путешественникам.

1

Древние народы оставляют после себя не только эпические поэмы, сказания, но и другие свидетельства. Однако сообщество гуннов по своей природе было таким, что мы не можем рассчитывать на обнаружение большего числа их следов, проводя археологические исследования. В степи в условиях кочевой жизни человек мог переносить с собой весьма ограниченное количество материалов – железа, дерева, текстиля, поскольку постоянно двигался от пастбища к пастбищу. Только поселившись у источника ресурсов, он мог получить их в большом количестве, а для этого ему пришлось бы отделиться от сообщества, частью которого он являлся. Степные кочевники по большей части использовали предметы обихода, приобретенные путем обмена или грабежа; сами кочевники не занимались ручным трудом. «Не думаю, – пишет Миннс, – что кочевники сами работали с металлом. Работа по металлу была уделом рабов, покоренных народов», и трудно представить кого-то из приспешников Аттилы, тратящего время на художественную работу по металлу. Однако нет никакой причины, почему бы кочевнику не иметь с собой какой-то инструмент и небольшое количество материалов. У кочевника более свободный доступ к источникам сырья, чем, скажем, у кузнеца, ведущего оседлый образ жизни. Но дело в том, что кочевник изготавливал только при крайней необходимости очень небольшое количество изделий, которые оставили еле заметный след в археологических источниках.

Действительно было найдено несколько предметов, которые археологи с уверенностью приписывают кочевым народам, хлынувшим в Европу в древние и Средние века. К сожалению, уровень современной науки не дает возможности сказать, были ли эти предметы привезены в степь, а если нет, то можно ли часть из них приписать гуннам. В 1932 году вышел в свет серьезный труд профессора Алфельди под названием «Funde aus der Hunnenzeit und ihre ethnische Sonderung», в котором автор утверждал, что по крайней мере четыре группы предметов можно считать принадлежностью гуннов. В 1935 году другой венгерский ученый, Золтан, заявил, что предметы, которые Алфельди определил как гуннские, в действительности являются римскими предметами, вывезенными из империи и известными также по раскопкам в Унтерзибенбруне[4], в Нормандии и на юге России.

Недавние открытия и тщательное изучение предметов, на которые ссылается Алфельди, внесло столько неясностей в изучаемый вопрос, что опытный археолог, если бы взялся писать о гуннах, едва ли смог извлечь какую-нибудь пользу из обнаруженных находок. И конечно, что уж говорить о тех, кто никогда тщательно не исследовал чайник, найденный в Малой (Западной) Валахии, и для которых Ходмезевашархей[5] ничего не говорящее название.