Гунны - Кровь Дракона

— Ладно, возвращайся и скажи своим солдатам, что они вольны хоть сейчас возвращаться к себе на родину. Те же, кто останется, в любом случае будут жить. А что с ними делать дальше, я решу позже.

Хан Чан встав, поклонился мне и направился к выходу.

— Ты занимал должность начальника конницы и колесниц империи Хань? — Спросил я, когда он уже переступил порог юрты.

— Да. — Просто ответил он.

— Хорошо. — Кивнул я, давая понять, что он свободен.

После того как он вышел я с раздражением в голосе обратился к Иргеку с Угэ:

— Что вас так развеселило?

— Ты видел, как он давился мясом и яблоком? — Ответил Иргек.

— Ну и что? Не голоден, наверное, был.

Они снова, прыснули, а затем громко засмеялись. Я смотрел на них и ничего не понимал.

Иргек увидев, мое непонимание сквозь смех разъяснил:

— Этим кинжалом, которым ты заставил его нарезать мясо, перед тем как убить Сейшена, лишил его мужских достоинств, даже кровь не вытер, и руки у тебя все еще в крови. Он же тоже все это видел.

Я посмотрел на свои руки, они действительно были в крови…

* * *

Три тысячи воинов усуней находившихся в крепости, после их присяги мне направились со мной на восток, к городу Кашгар, за оборонительными стенами которого укрылся Шимыр. Его, как докладывал Ужас, поддержали княжества находящиеся в оазисах вокруг пустыни Такла-Макан.

В качестве гарнизона и контроля над четырьмя тысячами жителей Кызыл-Ангара я оставил пятьсот канглы. В городе находились тысячу двести раненных ханьских солдат. К моему удивлению никто из них не захотел вернуться к себе на родину. Поэтому их, во главе с Хан Чаном решил отправить в Тараз, с соответствующим предписанием к Гаю. Некоторые из них были грамотны и имели неплохое образование, а многие являлись ремесленниками и даже инженерами. Пригодятся для воплощения моих далеко идущих планов. С Хан Чаном же мне повезло особенно. Он принадлежал к высшему сословию чиновников и даже был родственником императора Лю Ши, а значит, имел прямой доступ к важной информации. Как было мне известно, из истории моего времени, именно Хан Чан организовал встречу Кокана с Лю Ши. Но еще меня мучал вопрос. Почему член императорской семьи находится так далеко от столицы? Так, что с ним я решил поговорить более тщательно, уже после окончания разборок с Шимыром и Коканом.

* * *

Спустя неделю пути, миновав горные тропы, ущелья и перевалы мы, наконец, вышли в долину княжества Карашар[20]. Город был уже ограблен войсками Ужаса и Мойшы, а правитель признал себя вассалом и данником племени усунь. Так поступили и другие князья городов-государств — Турфана, находившегося в трех конных переходах восточнее и Кучи, который мы также обошли, не входя в город, вопреки моему желанию и возвращающемуся интересу по мере восстановления от ран к городам Древнего Мира. Причиной было донесение, полученное от воина усуня, оставленного в Карашаре Ужасом в качестве наблюдателя.

Под Кашгаром собралось больше ста тысяч оставшихся верными Шимыру усуней, ханьских солдат и присоединившихся к нему войск княжеств Кашгар, Яркенд, Хотан и королевства Шаньшан.

Поэтому мне пришлось вылезти из своей повозки и снова сесть на коня. Расстояние, по моим подсчетам километров в шестьсот, от Карашара до Кашгара мы преодолели форсированным маршем в два дня.

Поездка оказалась много легче, чем через заснеженные перевалы гор Тянь-Шаня и, несмотря на позднюю осень, погодные условия в этой местности были достаточно сухими и солнечными для быстрой езды на конях.

* * *

— Сколько у тебя сейчас воинов? — Спросил я у Ужаса.

— Тридцать две тысячи усуней и почти тридцать тысяч канглы.

— А сколько еще усуней отказываются признавать тебя кунбеком?

— Ко мне примкнули все, кроме них. — Ответил он, показав рукой на выстроившихся, в десять рядов на правом фланге армии противника усуней, — в каждом ряду по семьсот воинов, — добавил он после того как услышал, что я безуспешно пытаюсь посчитать количество воинов в первом ряду.

— Значит, в этой войне погибла почти половина воинов твоего племени?

Ужас, пожав плечами ответил:

— Может и больше.

Меня поразило, как он хладнокровно говорит об истреблении десятков тысяч своих соплеменников, властителем которых ему предстояло стать.

Изначально я хотел высказать ему свое возмущение его приказом о разорении аулов дуглатов и убийстве мирных жителей, но сейчас понял, что предъяви я ему это, он не понял бы меня. Ужас и его воины были типичными детьми своей эпохи и соответственно вели себя так. Он не утруждал себя выдумыванием причин террора над своим племенем, типа «зло, ради добра в будущем» и какую-то там ещё дребедень, а честно выполнял поставленную ему его каганом задачу о возвращении усуней в сферу власти великого хана гуннов Богра. И, чтобы власть моя сохранялась долго, он вынужден был истреблять все возможные возбудители сепаратных настроений среди усуней. А как еще можно было добиться единства кочевников по его мнению? Только под угрозой неминуемого уничтожения всего рода.

«Правильно ли это?» — Размышлял я.