Гурджиев. Учитель в жизни

Этот вопрос удивил меня. Я никогда не задавал его себе раньше. Внезапно я понял, что таких «дезертиров» отличал только момент, когда они открыли глаза и увидели военную действительность.

«Тот, кто осознал, что такое война на самом деле, – продолжал Георгий Иванович, – не может не хотеть дезертировать. Если евреи отказались участвовать в убийствах и резне, то это потому, что их, не ослепленных патриотизмом, меньше поработила всеобщая слепота и поэтому они более свободны были действовать сознательно».

Эти слова Гурджиева произвели на меня сильное впечатление, будто он просил высадить рассаду корнями верх. Тем не менее, я знал, что свойственная ему философия относительности вещей часто побуждала его провоцировать слушателей, показывая нелепость крайностей. Видя, что его вмешательство оказало подобный эффект и никто не пытается возразить ему, он встал и зашел в павильон. Вернувшись, он посмотрел на свои часы, сказал, что у него встреча и ему нужно идти.

После его ухода начался протест. Когда противодействие такому посягательству на патриотизм достигло высшего накала, официант вдруг принес каждому из нас стакан чая и несколько маленьких пирожных. Заметив наше удивление, он сказал, что это любезность господина Гурджиева. В ответ на такой жест наше негодование начало спадать. Вновь мы почувствовали ту же неловкость, что и раньше, и наш бунт против слов Гурджиева постепенно стал терять свою силу.

Моя память быстро освежилась. Впервые я сравнил свою приверженную позицию 1916 года с отношением года 1919, когда, испытывая отвращение ко всем этим убийствам, я также стал потенциальным дезертиром. Признавая неизбежное отступление, я с невероятным облегчением согласился оставить борьбу.

Через несколько лет меня еще больше поразила болезненная правда одного из коротких высказываний Гурджиева: «Сознательный человек отвергает войну. Взаимное уничтожение – проявление спящих людей».

Порядки законов

Когда Гурджиев открыто выражал неудовольствие нашей работой он в то же время искусно старался помочь нам яснее увидеть то, что понять мы не могли. Однажды мы говорили о том, насколько человек зависим от законов, управляющих его существованием. Он с интересом слушал наши примеры, но когда один из нас неверно использовал выражение «порядок законов», он вмешался и спросил, какое значение мы придаем слову «порядок». Каждый объяснил его по-своему. Кто-то сказал, что оно означает количественный или числовой порядок законов в разных мирах. Другой видел в нем относительность детерминированных законов, каждого в зависимости от удаленности от первоисточника.

Послушав нас некоторое время, он сказал, что если мы подчиняемся закону, то важен не закон сам по себе, а возможность освободиться от него, механически или благодаря развитию сознания. Он напомнил, что есть законы, управляющие мирами и поддерживающие их, законы, которым подчиняются планеты, законы, управляющие органической жизнью на Земле, законы психологического порядка, законы, управляющие миром атомов и так далее. Все эти миры, от наибольшего до наименьшего, расположены один внутри другого, подобно набору русских матрешек, и каждому из них соответствует определенный порядок законов. Должно быть, Гурджиев увидел написанное на наших лицах недоумение, поскольку часто возвращался к этой важной идее его учения. Он очень настойчиво пытался помочь нам рисунками и метафорами, которые мог понять даже ребенок.

«Итак, теперь вы видите, – сказал он нам однажды, – что человек живет, подчиняясь различным порядкам законов. Так происходит из-за одновременного действия различных порядков законов, принадлежащих высшим мирам лестницы Луча Творения, на которой Земля включена во все большие и большие миры».

Чтобы помочь нам в понимании столь новых для нас идей, Георгий Иванович начал адаптировать их для нашего уровня. Он поражал меня и моих молодых друзей, большинство из которых лишь недавно демобилизовались, изобретательностью своих объяснений.

«Представьте, – сказал он, – мальчика, родившегося в 1920 году. В 1940 году его призовут в армию, вместе с ровесниками. Так, с самого рождения, он неосознанно подчиняется порядку военных законов, с которыми столкнется только когда его призовут. Воинские законы зависят от страны, дивизии, полка, взвода и так далее – у каждого уровня свои законы.

Например, призванный молодой солдат находится под влиянием определенных законов. На действующей военной службе он будет подчиняться другим законам. Присоединившись, например, к своему взводу, он освободится от законов, довлеющих над ним при призыве, но будет зависеть от законов взвода, полка, дивизии и страны. Завершив свою военную службу, он временно освободится от определенных порядков законов. Таким образом, видите, порядок воинских законов содержит множество законов, о которых человек не знает».

Эти простые и конкретные образы постепенно раскрыли нам идеи масштаба и относительности, отличающие его учение.

Рациональные проблески бессмертия