Гурджиев

В литературе Гурджиева очень мало упоминается о любви, так как она находится вне способности обычного человека. Человек-машина может реагировать только на стимулы, согласно законам механической ассоциации, согласно которым "я" меняются в данный момент. В отношении вопроса о месте истинной любви в своем учении Гурджиев сказал однажды: "При обычной любви приходит ненависть. Я люблю это -- ненавижу это. Сегодня я люблю вас -- через неделю или через минуту -ненавижу вас. Тот, кто может действительно любить, -- может б ы т ь; тот, кто может быть -- может д е л а т ь; тот, кто может делать -- с у щ е с т в у е т. Чтобы знать о настоящей любви, человек должен забыть все о любви и должен искать направление. Мы любим, потому что что-то в нас связывается с эманацией других; это рождает приятные ассоциации, возможно, вследствии химико-физических эманаций инстинктивного центра, эмоционального или интеллектуального центра; или это может быть от влияния внешней формы; или от чувства -- я люблю вас, потому что вы любите меня или потому, что вы не любите меня; от внушения других; от чувства превосходства; от жалости и от многих других причин, субъективных и эгоистичных. Мы позволяем себе быть под влиянием. Все притягивает или отталкивает. Есть сексуальная любовь, которая является обычным знанием, как производить "любовь" между мужчиной и женщиной, -- когда это исчезает, мужчина и женщина "не любят" больше друг друга. Есть чувственная любовь, которая вызывает противоположное и заставляет людей страдать. Позже мы будем говорить и сознательной любви". /Нотт, 1961/.

Поиск источников любви и объектов любви должен быть разочаровывающим и бесплодным, так как основывается на механической ориентации спящего человека, а степень, в которой он дает энергию и в которой он очаровывает внимание, является главной помехой в развитии самосознания.

Ложь -- другой неизбежный аспект обычного бодрствующего состояния и она так распространена, что Успенский /1954/ сказал, что психология человека может быть названа психологией лжи. Ложь, по Гурджиеву, это разговор о том, чего мы не знаем. Ложь очевидно присутствует в болтовне партийных выскочек и лекциях тех, кто знает только частично или теоретически, но, однако, претендует на большее, на то, что действительно понимает. Так как все знание связано, то представление только одного какого-либо аспекта истины обычно исключает ложь.

Гурджиев проводит различие между знанием и пониманием, и это различие относится к идее о лгущем человеке. Знание -приобретение фактов, данных, информации их -- полезно в развитии человека только до степени, которая поглощается или усваивается его бытием, то есть до степени его понимания. Если что-то известно, но непонятно, то будет ложь об этом и человек не может передать истину, которую он не понимает.

Когда с человеком "что-то случается", он обычно пытается думать, понять причины события или происшествия. Однако его "думание" -- это механическая болтовня, приукрашенная ложью, которая не находится под его контролем. Формирующий аппарат, двигательная часть интеллектуального центра не способен понять истину более высокого порядка, чем дуальность, потому что обычный человек слеп к третьей силе. Он видит вещи в противоположностях -- причины и следствия, добра и зла, верного и ложного, видя двойственность, но не тройственность. Ложь и все другое механическое мышление должно рассматриваться как серьезное препятствие к саморазвитию.

Это приводит нас к идее о соображении, -- тело имеет нереальное представление о себе, за что обычный человек держится, как за несомненную истину. Когда слово "воображение" используется в гурджиевском смысле, творческое воображение Леонардо, Рембрандта, Баха или Бетховена не имеется в виду. Имеется в виду нечто более банальное -иллюзорная система, которой каждый из нас научился верить как фактам жизни. Это форма лжи. Например, обычно человек не осознает себя, но однако верит в то, что он существует. Он не способен контролировать свои действия, но однако он верит в то, что может это. Воображение продолжается явно и скрыто все время. Оно истощает мотивацию для саморазвития, так как если я допускаю, что нахожусь в состоянии внимания, что пробудит во мне желание пробудиться? Толчок или побуждение к работе над самосознанием может возникнуть только тогда, когда иллюзия имеющихся у нас способностей, которыми мы действительно не владеем, пропадает.