Гуру

Сэм годом ранее стукнуло сорок лет. Детство казалось ей оставшимся далеко позади рубежом. Но от него остались обрывки воспоминаний, столь неразрывно связанные с человеком, в которого она превратилась, что они всплывали в памяти ослепительно ярким техниколором голливудского кино. Например, утро после празднования восемнадцатилетия Лизы. Потягивающиеся руки. Глаза, жмурящиеся от резкого солнечного света, который наполнял ее спальню. Несвежее дыхание с пивной отдушкой. Стук похмелья в висках. Лиза рядом в постели. Обнаженные руки и ноги. Копна рыжих волос. Раскрасневшаяся кожа в веснушках. Юная Сэм улыбнулась, вспоминая, как приятно они провели прошлую ночь. Легкое поскуливание, вырвавшееся из нее. Ладонь, прервавшая стон. Шепот: «Шшш, а то нас могут услышать».

– С добрым утром. – Сэм нагнулась за очередным поцелуем, но Лиза оттолкнула ее.

– Нет, – промямлила она.

Сэм уставилась на подругу.

– Но вчера же ты… Не понимаю. Ты прямо набросилась на меня прошлой ночью. Ты же все и начала. Что изменилось?

Лиза не ответила. Да и что было говорить, когда они обе знали ответ: Джош Тейлор. Что он скажет? Вот все, что беспокоило Лизу в тот момент. Она сдвинулась к краю матраса, и, едва успев зажать рукой рот, дернулась в приступе тошноты. Эту картинку Сэм никак не могла выкинуть из головы, как бы сильно она ни старалась. Переехав в город после окончания школы, Саманта трансформировала себя в абсолютно нового человека. Блистательного и жесткого. Она превратила себя в женщину, общения с которой всегда искали люди. Новые знакомые теряли от нее голову, а, ей, в свою очередь было всегда куда податься и с кем повеселиться. Но сколько бы дорожек кокса она ни нюхала и под скольких бы мужчин ни ложилась, давая прежде их глазам померкнуть от нетерпения, пока она медленно раздевалась перед ними, все ее мысли были только о Лизе, о том утре в ее комнате многие годы назад и об отвращении на лице подруги. Чувство стыда было всегда при Сэм: оно замерло у нее в горле в тот день, и выплюнуть его все никак не удавалось.

Сэм резко подскочила в постели. Ей пришла в голову идея. Номер телефона она вспомнила практически сразу. Сейчас ей уже практически не нужно было запоминать чужие номера, а этот она помнила наизусть, поскольку набирала его с тысячу раз.

– Добрый день, – ответил знакомый, слегка постаревший, но все еще властный голос учительницы начальных классов.

– Миссис Джонсон? Это я. Саманта. – На той стороне возникла пауза. На одно мгновение Сэм испугалась. Не рассказала ли Лиза матери о письме. – Саманта Миллер.

– Саманта! – воскликнула мать Лизы. – Какой приятный сюрприз! Я тебя совсем не видела после… – Она удержала себя от слов «похорон твоего отца». – Впрочем, я же постоянно вижу тебя по телевизору. Когда ты вышла на «Доброе утро, Америка»[7], я даже пискнула! Рик подумал, что я мышь увидела! Ты была такой красивой. Всегда знала, что у тебя получится сбросить лишний вес. Я все время говорила твоей маме, что ты была такой пампушечкой в детстве, и это нормально. – Сэм поморщилась, но промолчала. Она давно усвоила урок, что спорить с миссис Джонсон было совершенно бессмысленно. – И как же обидно было, когда вы с Лизой прекратили общаться. Никогда не видела более близких подруг, чем вы. Она засыпала в слезах многие месяцы после того, как ты уехала. Я все пыталась ей объяснить, что ты вернешься на летние каникулы, но это не помогало. Наверное… – в голосе миссис Джонсон зазвучали укоризненные нотки, – ты теперь такая звезда. На всех времени не хватает.

– Не так уж я и знаменита. – Сэм впилась ногтями себе в ладонь. Это Лиза прекратила с ней общаться, это Лиза заключила, что ей нужно выбирать между бойфрендом и лучшей подругой. И, по всей видимости, Сэм была обречена оказаться проигравшей. От чувства несправедливости хотелось заорать. – Но после того, как тебе исполняется сорок лет, начинаешь иначе смотреть на вещи, не так ли? Я… – Она запнулась. – Я надеюсь, что мы с Лизой сумеем наладить отношения.