Гуру

Это все - хрестоматийные прописи. Ты невежествен, - и я не виню тебя в этом. Ты должен был знать это все в семнадцать лет, хотя понять тогда этого еще не мог бы. Но тебе двадцать четыре! Что ты делал в своем университете, на своем филфаке, скудоумный графоман?! - И его палец расстреливал мою переносицу. Я вжимался в спинку кресла и потел.

- Без честности - нет знаний. Нечестный - закрывает глаза на половину в жизни.

Наши чувства, наша система познания, восприятия действительности как хитрофокусное стекло, сквозь которое можно видеть невидимую иначе картину мира. Но есть только одна точка, из которой эта картина видится неискаженной, в гармоничном равновесии всех частей - это точка истины. Точка прозрания в абсолютной честности, вне нужд и оценок.

Не бойся морали. Бойся искажения картины. Ибо при малейшем отконении от точки истины - ты видишь - и передаешь - не трехмерную картину мира, а лишь ее двумерное - и хоть каплю, да искаженное отображение на этом стекле, искусственном экране невежественного и услужливого человеческого мозга. Эпоха и общество меняют свой угол зрения - и твое изображение уже не похоже на то, что когда-то казалось им правдой. А трехмерность, истина, - то и дело не совпадают с тем, что принято видеть, - но всегда остаются; колебания общего зрения не задевают их, они же корректируют эти колебания.

Поэтому никогда не общайся с людьми, которые вопрошают: "А зачем тебе это писать?" - подразумевая, что писать надо в некой сбалансированной разумом пропорции, преследуя некие известные им цели.

- 3

Такие люди неумны, нечестны и невежественны. Что ты знаешь о биополях? А о пране? О йоге? Не разряжай своей энергии, своей жизненной силы в никуда, контактируя с пустоцветом и идиотами.

Искусство, мальчик, - он пьянел, отмякал, отрешался, - искусство это познание мира, вот и все. Что с того, что во многой мудрости много печали. ЧТо, и Экклезиаста не читал? Серый штурмовичок... крысенок на пароходе современности... Духовный опыт человечества - вот что такое искусство. Анализ и одновременно учебник рода человеческого. Это тот оселок, на котором человечество оформляет и оттачивает свои чувства все! Весь диапазон! На котором человечество правит свою душу. Вся черная грязь и все сияющее благоухание - удел искусства - как и удел человечества. Познание - удел человечества. Счастье? Счастье и познание - синонимы, мальчик, слушай меня. Это все банально, но ты запоминай, юный невежда. Ты молод, душа твоя глупа и неразвита, хотя и чувствтельна, - ты не поймешь меня. Поймешь потом.

Я пил вино и пьянел Он попеременно казался мне то мудрецом, то пустым фразером. Логика моего восприятия рвалась, не в силах подхватить стремительную струю крепчайшей эссенции, как мне казалось, его мыслей.

- Публика всегда аплодирует профессиональной сделанной ей на потребу халтуре. Шедевры - спасибо, если не отрицая их вообще при появлении, - она не способна отличить от их жалких подобий. Зрение ее двумерно! А остаются - только шедевры! Художник - увеличивает интеллектуальный и духовнфый фонд человечества. Зачем? А зачем люди на этой планете? Только невежество задает такие глупые вопросы...

Ты не слышал об опытах на крысах? Первыми осваивают новые территории "разведчики". По заселени устанавливается жеская иерархия, а "разведчиков" - убивают. "Так создан мир, мой Гамлет..." А Икар все падает и все летит: не в деньгах счастье, не хлебом единым, живы будем не помрем.

Он допивал вино, и, снова повинуясь неуловимому жесту, я шел на кухню заваривать чифир. Он не употреблял кофе - он пил чифир. Он говорил, что привык к нему давно и далеко, и произносил длинные рацеи о преимуществе чая пеерд кофе.

Чифир означал конец "общей части" и переход к "литературному мастерству". Он заявлял, что я самый паршивый и бездарный кандидат в подмастерья в его жизни. И, что обиднее всего - видимо, последний. В этом он оказался прав бесспорно - я был последним...

- Мальчишка, - говорил он с невыразимым презрением, и на лице его отражалось раздумье - стошнить или прилечь и переждать. - Мальчишка, он полагает, что написал рассказ лучше вот этого, - он потрясал журналом, словно отрубленной головой, и голова бесславно летела в угол с окурками и грязными носками.

- Шедевры! - ревел он. По - писатель! Акутагава - писатель! Чехов писатель! И выбрось всю эту дрянь с глаз и из головы, если только и тебя не устраивает перспектива самому стать дрянью!

И заводил оду короткой прозе.

- Вещь должна читаться в один присест, - утверждал он. - Исключения - беллетристика: детектив, авантюра, ах-любовь. Оправдания: роман-шедевр, по концентрации информации не уступающий короткой прозе. Таких - несколько десятков в мировой истории.

Концентрация - мысли, чувства, толкования! Вещь тем совершеннее, чем больше в ней информации на единицу объема! чем больше трактовок она допускает! Настоящий трехмерный сюжет - это всегда символ! Настоящий сюжетный рассказ - всегда притча!

- 4