Гусь снаружи

Наука означает определенность, абсолютную определенность в отношении фактов. А если вы очень определенны, вы не можете почувствовать тайну - чем более вы определенны, тем более исчезает тайна. Для таинственного нужна некоторая туманность, нужно нечто неопределенное, неочерченное. Наука оперирует фактами, а тайна не фактична, она экзистенциальна.

Факт - это всего лишь часть существования, очень маленькая ее часть, и наука имеет дело с частями, потому что это проще. Они меньше, их можно анализировать, вы не завалены ими, вы можете держать их в руках, вы можете расчленять их, вы можете вешать на них ярлыки, вы можете быть абсолютно уверены в их качестве, количестве, возможностях - но в самом этом процессе тайна гибнет.

Наука - это убийство тайны.

Если вы хотите испытать переживание тайны, вам надо будет войти в другую дверь, совершенно из другого измерения. Измерение ума это измерение науки, а измерение медитации это измерение чудесного, таинственного.

Медитация делает все неопределенным. Медитация переносит вас в неизвестное, неочерченное. Медитация постепенно приводит вас в состояние, подобное растворению, где наблюдатель и наблюдаемое становятся одним. Но это невозможно в науке. Наблюдатель должен быть наблюдателем, а наблюдаемое - наблюдаемым, и это четкое разделение должно постоянно соблюдаться. Ни на единый миг вы не должны быть заинтересованы, погружены, захвачены, пристрастны, любящи по отношению к объекту исследования. Вы должны быть беспристрастны, совершенно холодны, абсолютно безразличны. А безразличие убивает тайну.

Между миром медитации и умом есть мост; этот мост называется сердцем. Сердце находится точно между ними. Поэтому поэт живет в мире полутьмы: какая-то часть его научна, какая-то - мистична, В этом и тревога поэта, потому что он живет в двух измерениях, диаметрально противоположных друг другу. Поэтому поэты часто сходят с ума, совершают самоубийства, они всегда известны как немного сумасшедшие, не от мира сего. В них есть что-то метающееся, потому что они до конца не обосновались нигде. Они и не в мире фактов, и не в мире экзистенциального, они в преддверии.

Поэт может иногда почувствовать вкус таинственного, но и это бывает редко, это приходит и уходит. Мистик живет здесь; поэт лишь иногда прыгает и чувствует радость прыжка за пределы гравитации. Но через минуту или через несколько секунд он возвращается назад, снова подавленный силами гравитации.

Поэзия - это своего рода прыжки. Изредка, на какое-то мгновение вы чувствуете, что у вас словно выросли крылья, но только на мгновение. Отсюда и отчаяние поэта, потому что он снова и снова падает с вершин. Он получает некоторые проблески... Даже величайшим поэтам удалось собрать лишь несколько проблесков запредельного.

Но мистик живет в мире тайны. Его подход совершенно отличен от науки. Он не в уме, не в сердце, но в запредельном, он превосходит оба подхода.

Вальтер, если ты действительно хочешь испытать переживание таинственного, ты должен открыть новую дверь в своем существе. Я не говорю, чтобы ты перестал быть ученым, я просто говорю, что наука может оставаться для тебя периферийной деятельностью. Когда ты в лаборатории, будь ученым, но когда ты покидаешь ее, забывай о науке. Тогда слушай птиц - но не с научной точки зрения! Смотри на цветы - но не с научной точки зрения, потому что когда ты смотришь на розу как ученый, она отличается от той, которая существует на самом деле. Это не та роза, которую видит поэт.

Опыт не зависит от объекта, оно зависит от переживающего, от качества переживания. Когда ученый смотрит на розу, он думает о цвете, химии, физике, атомах, электронах, нейронах и тому подобном - обо всем кроме красоты. Красота не попадает в поле его зрения, а ведь это и есть роза.

Для поэта, для художника роза видится совершенно по-другому: это проявление неизвестного, трансцендентального, это сам секрет жизни. Она представляет нечто божественное, она привносит в существование нечто от неба, от далеких звезд. Она растет на земле, ее корни в земле, но она не часть земли, она заключает в себе гораздо больше. Это не есть полная сумма отдельных частей. Ученый знает ее лишь как эту полную сумму составляющих частей - в ней больше ничего нет - но поэт чувствует что-то еще.

В тот момент, когда вы расчленяете розу, красота исчезает. Роза была единственной возможностью переживания красоты, единственной возможностью для земли почувствовать небо, для грубого - почувствовать тонкое. Поэт чувствует это, но, это чувство, это не умозаключение.

Поэтому когда вы выходите из своей лаборатории, забудьте все об атомах, забудьте все о космосе, лучше начните смотреть новым, свежим взглядом - взглядом ребенка, поэта, любящего.