Гусар бессмертия

– И старого офицера? – чуть удивилась цыганка. – Такой был видный мужчина.

– Убило его под Чаушкой, – сказал Александр, словно название небольшой болгарской деревеньки могло что-то сказать постороннему.

– Жалко, – искренне произнесла Рада, но смотрела на вытянутую ногу Орлова.

– Ты говорила о моей долгой жизни… – Гусар коснулся лубка. Мол, как же так, долгая жизнь и ранение?

– Ты будешь жить очень долго, – серьезно произнесла цыганка. – Так долго, что представить нельзя. Но как и каждого, тебя можно и ранить, и убить. Хотя убить тебя не удастся.

Кто-то говорил нечто подобное. Но кто? И вдруг Орлов вспомнил так и оставшееся в его памяти безымянным поместье и умирающего от ран мужчину. Пусть тот не говорил конкретно об Орлове, но на гусара повеяло чем-то непознаваемым, стоящим над привычным миром.

– Это твой? – кивнул он на сорванца, чтобы как-то отвлечься от нового для себя чувства.

– Мой старший. Еще есть дочка, – улыбнулась молодая женщина.

– Купи им гостинцев.

Предлагать деньги самой Раде Орлову было как-то неловко, но дать детям – совсем другое. Он извлек кошелек и вытянул из него два золотых червонца, или, как их часто называли, лобанчика из – за изображенного на лицевой стороне воина в доспехах.

Деньги были большими, каждый червонец примерно равен трем рублям, простым людям таковые монеты даже сниться не могли, но Александр расстался с ними без сожаления. Лишь благодарил судьбу и казну, выплатившую наконец жалованье в треть.

Жеманиться цыганка не стала. Монеты исчезли где-то в складках одеяния, совсем как тогда, в Инстербурге.

По сторонам тащились возничие застывшего в отдалении обоза. Каждый из них нес самую разнообразную посуду. Туда – пустую, обратно – полную, и со стороны происходившее чем-то напоминало муравейник с его бесконечной суетой.

Аполинарий тоже набрал воды во все бывшие во второй бричке емкости, но к барину скромно не подступал. Раз уж Александр Александрович точит лясы с женщиной, то лучше к нему не подходить. Еще попадет за стремление сделать доброе дело!

Остановка была непродолжительной. Сзади раздались крики, щелчки кнутов, и под мычание волов и скрип колес обоз тронулся с места. Орлову тоже надо было ехать, хотя хотелось остаться еще ненадолго, поговорить, просто заглянуть в черные глаза…

Может быть, гусар так бы и сделал, но даже бричка была не его, а Аполинарий ждать не стал и отъехал в сторонку. Да и неудобно перед капитаном.

– Счастливо оставаться, Рада. Рад был встретиться, – чуть скаламбурил Орлов.

– Подожди, барин… – Гадалка куда-то исчезла.

– Мы встречались с ней в Восточной Пруссии. Она там предсказала мне долгую жизнь, – Александр пояснил Гурьялову ситуацию.

– Понятно, – кивнул артиллерист.

Орлов выжидательно посмотрел на товарища, мол, не хочет ли тот узнать свою судьбу. Капитан понял безмолвный вопрос и лишь отрицательно помотал головой.

– Держи, барин, – вернувшаяся цыганка протянула Орлову небольшой, чтобы не сказать, крохотный ковчег.

– Зачем он мне? – невольно спросил штаб-ротмистр.

– Пригодится. Не сейчас, потом.

Повинуясь притягательному взгляду, Орлов принял подарок и даже полюбопытствовал:

– Что там такое?

– Вот этого не знаю, – улыбнулась Рада. Затем добавила серьезнее: – Месяца три назад на той стороне мы нашли умирающего монаха. Пытались спасти, но он был весь изранен. Попался по дороге туркам, вот те его и… Перед смертью монах просил сберечь этот ларчик и обязательно передать его какому-нибудь русскому.

– Так, может, надо в храм? – Александр не отличался набожностью, но цепочка «монах – ковчег – храм» выстраивалась сама собой. Вдруг внутри скрывается какая-то святыня? Для чего-то и откуда-то нес же это священнослужитель! Не для того же, чтобы передать первому встречному офицеру!

– Нет, – в голосе цыганки прозвучало нечто, отвергающее любые предположения. Имелось в гадалке что-то… нет, не от ведьмы, ведьма подразумевает зло, а никакого зла в Раде не чувствовалось, но зато была непонятная сила, как будто цыганке действительно было известно неведомое. Даже немного жутковато становилось от подобного ощущения, как от некоторых няниных сказок по ночам. – О храме монах не говорил. И кому передать – тоже. Теперь это – твое. Наступит день, и сам поймешь, что с ним делать. Я чувствую – это то, что надо тебе.

Рада не уточнила, что смерть помешала монаху договорить. Но смерть – та же судьба. Раз послала сюда знакомого офицера со странной линией судьбы, еще и щедро одарившего, ничего не требуя взамен, то и быть посему. Стоит ли противиться явно выраженному знаку?

– Нет так нет, – согласился Орлов.

Он еще не вышел из возраста, когда хочется иметь вещественные воспоминания о приятных сердцу встречах. Пусть ничего между ним и Радой не было, но о самой цыганке Александр не забывал.

Бывает же такое!

– Спасибо! – искренне поблагодарил Орлов. – Не подскажешь, когда будет новая встреча?

– Она будет, а когда – решать судьбе, – серьезно ответила Рада.