Гусар бессмертия

Юра терпеливо ждал, иногда чуть прикладываясь губами к рюмочке выставленного начальником коньяка, да рассеянно скользил взглядом по привычному дизайну кабинета.

– Но это же обычная «утка», – сделал вывод Лев Григорьевич, не дочитав материалы. – Признаться, чуть удивлен, что ты решил взяться за подобную тему. Лет…цать назад подобное пошло бы за милую душу, но мы же стараемся не баловаться откровенными сплетнями.

– Если они не касаются попсы, – напомнил Михайлович.

Он сам уже не знал, какой бес побудил всерьез отнестись к присланному файлу. Какой-нибудь алкогольный, не иначе. Ибо в момент просмотра, а затем и анализа, был, что называется, изрядно навеселе. Но отступать так быстро репортер не привык и потому принялся добросовестно отстаивать собственную позицию.

– Я понимаю, материал весьма спорный, особенно в привязке к материалам НКВД. Как и то, что тема сталинизма давно вышла из моды. Меня несколько насторожило другое. Этакая доля мистики, когда сотрудники якобы побывали в деревне, которой попросту не существует в районе. Даже сквозь суховатые строчки рапортов чувствуется некоторая растерянность.

– Просто переименовали деревню в какую-нибудь Сталинку или Ленинские Холмы… – Редактор узрел, что рюмка подчиненного пуста, и заботливо предложил: – Еще налить, Юрик?

Вопреки привычкам и склонностям, репортер отмахнулся, встал и, обойдя стол, оказался рядом с редактором так, чтобы иметь доступ к компьютеру.

– Вот посмотрите подборку карт. Тридцатые годы. Современные. Карта Министерства обороны, не спрашивайте, где достал, все равно не скажу. А вот это – тот же район из космоса. Видите? Ни на одной карте этого нет, меж тем как в реале можно разглядеть дома, сады и прочие огороды. Причем даже не одной деревни, а целого анклава или… Как он там еще называется?

– Обычный наш бардак. Когда составляли карты, пропустили, а потом просто слепо копировали со старой, даже не удосуживаясь проверить. Конечно, можно сделать небольшой репортаж, показать некоторые особенности страны, в которой мы живем. Но много ли это даст?

– А история с этим? – Юрий пошевелил мышкой, пропуская перед глазами редактора картинки и колонки с текстом.

– А это как раз уже действительно невероятно. Скорее всего, просто накладка. Набор случайностей, заставивший насторожиться краеведа. Если он, разумеется, вообще не придумал всю эту историю. Или вообразил. Мало ли всякого рода сумасшедших?

Тут уж возразить было нечего. Люди не вполне нормальные, имеющие зачастую чересчур буйную фантазию, часто любят поделиться ею с окружающими, порой сами уже не понимая, где правда, а где вымысел. Сообщениями от подобных «корреспондентов» переполнены отделы писем всех редакций, но, на беду пишущей братии, нет такого закона, по которому авторы с мест вместе с материалом высылали бы справку о своей психической полноценности.

– Григорьевич, все может быть. Но моя интуиция не шепчет – кричит: что-то тут нечисто. – Юрий ударил себя по впалой груди. – Интуиции моей ты веришь?

– Верю, – искренне признался редактор.

Он вновь пробежал материалы, теперь более внимательно.

– Вообще-то поезжай. В крайнем случае, напишешь о пропавших деревнях. Но об этом, – кивок на монитор, – никому ни слова. Связь держи только со мной. Билет на какое число заказать?

– Уже заказан от вашего имени на послезавтра. Я же не маленький, Лев Григорьевич. Все понимаю.

Лев Григорьевич некоторое время после ухода репортера внимательно продолжал изучать материалы, а затем решительно набрал номер.

– Илья Яковлевич? Здравствуйте. Извините за беспокойство. – Лев Григорьевич был редактором, однако у каждой газеты и каждой передачи помимо редакторов существует еще и хозяин. – Тут проклюнулся один любопытный материальчик. Как раз то, о чем мы с вами разговаривали месяц назад. Нет, разговор не телефонный. Хорошо. Минут через сорок буду у вас.

Просьбы некоторых людей важнее приказов. И уже поэтому приятно, что не успел олигарх изъявить желание, как появился некоторый ответ на вопрос. А уж сколько в том ответе правды – какая разница? Главное – результат налицо.

Город не произвел на искушенного репортера особого впечатления. И какого-нибудь иного – тоже. Очень уж во многих местах доводилось бывать за свою жизнь, и требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы вызвать отголосок в душе. Все было давным-давно видено-перевидено, и потому новые места напоминали старые, набившие оскомину.

Юрий Михайлович совершенно машинально оценил окрестный пейзаж, достаточно типичный для среднерусской полосы, относительную ухоженность городских улиц, следы строительства в центре. Ничего ни мрачного, ни, наоборот, праздничного не было. Не суматошная Москва, но и не совсем сонный мир. Так, нечто среднее, ни то ни се.

Даже название главной городской гостиницы, уже давно именовавшейся отелем, не претендовало на особую оригинальность. Ни много ни мало – «Россия». Четыре этажа, какой-то ресторан внизу, наверняка пара баров… Все как везде.

Известный как репортер, Михайлович считал себя поэтом, и сейчас в его голове рождались рифмованные строчки: