Гусар бессмертия

Усадьба действительного камергера князя Лопухина больше напоминала дворец. Хотя это поместье было не самым главным, лишь одним из многих владений князя, но владелец был достаточно богат, чтобы обеспечивать себе комфорт в любом месте, где вдруг решит отдохнуть.

Были где-то у Лопухина имения и поплоше, как же не быть среди бесчисленных сел и деревень, разбросанных почти по всем губерниям, но это стояло в окружении значительного количества земель, принадлежало Лопухиным не одно поколение и было обустроено со всем возможным удобством и изяществом.

Большой парк, даже не парк, а целый ухоженный лес, пруды, даже парочка фонтанов у входа в главное здание, а рядом – многочисленные флигеля, флигельки, необходимые хозяйственные строения самого разного назначения…

Огромный двор был наполнен различными экипажами. Помимо всевозможных колясок, бричек, дрожек, наглядно показывающих благосостояние гостей, чуть в стороне выделялось несколько карет весьма приличного вида. Даже, кажется, с гербами на дверцах.

Гусары прибыли гораздо скромнее и проще – верхом. Хотя лошади под ними были видными. Не лошади – мечта конокрада. Великолепных статей, вороные, под цвет черной с серебром формы, так что и кони, и всадники смотрелись эффектно, привлекая внимание не только дам, но и кавалеров своим живописным видом.

Не зря, ох, не зря гусары не стали надевать положенную в подобных ситуациях бальную форму с ее обычным мундиром, белыми рейтузами и башмаками к ним! Ментики и доломаны смотрятся гораздо приятнее, а в оправдание всегда можно сказать о летних учениях, лагерях и прибытии на праздник верхом. Словно специально, белые чикчиры недавно были заменены черными, и теперь мундир приобрел еще более яркий вид.

Почему бы господам гусарам не посетить бал? Тем более хозяин усадьбы, узнав, что неподалеку летним лагерем встали два эскадрона, прислал господам офицерам любезное приглашение посетить устраиваемый им праздник.

Князь, худощавый, подтянутый мужчина чуть за пятьдесят с вытянутым породистым лицом истинного аристократа, украшенным гривой седеющих волос, сам встречал гостей у крыльца. В его повадках чувствовался человек, привыкший повелевать и в то же время глубоко светский, умеющий в ряде случаев не кичиться своей родословной и богатством, напротив, всячески оказывать знаки внимания самым простым людям. Лишь бы они тоже принадлежали к благородному сословию и были достойны уважения.

Поверх коричневого фрака лежала красная Анненская лента, свидетельствующая о немалом чине хозяина.

– При матушке Екатерине я служил в преображенцах, – поведал князь гусарам. – А в шведскую кампанию был капитаном. И уже потом пошел по статским делам.

Служить в гвардии было престижно, однако гусарам гораздо более почетным представлялся свой собственный полк. Гвардия что? Паркетные шаркуны. Они и в боях бывают редко.

Передняя и зала были уже полны гостей. Отпуска из армии не приветствовались, потому и мужчины были почти поголовно из местных помещиков, пусть и из числа отставных. И конечно, из чиновничьего люда, которому выбраться на лето в имения было значительно проще, чем обязанным находиться при полках офицерам.

Нет, несколько военных все же находились среди приглашенных, но разве может пехотный офицер сравниться по внешности с черным гусаром? И уж вконец поскучнели молодые помещики. Им-то теперь ничего не светило.

Сабли были отстегнуты и оставлены в передней в знак того, что господа гусары намереваются танцевать. Разумеется, не чопорный полонез, которым по традиции открывался бал. Пусть его танцуют люди солидные, достигшие определенного возраста. И даже Кондзеровский предпочел потихоньку улизнуть в буфет, подкрепиться вином перед приличными гусару танцами. А то и не танцевать вообще, засев в компании таких же пожилых мужчин за ломберным столом на все время бала.

Выбор напитков впечатлял. Количество тоже. Князь не поскупился на угощение, и одного «Аи» хватило бы на весь полк. Соответственно, желающих выпить было хоть отбавляй.

Люди постоянно перемещались, обменивались приличными в обществе фразами то с одним, то с другим. Темы для бесед были заданы задолго до рождения многих присутствующих. Разве что александрийцы порой позволяли себе некоторые вольности, слегка поминая бывшие пару лет назад походы да коротко обсуждая между собой полковые дела.

– Позвольте вас спросить, – к Орлову обратился молодой человек, хрупкий, ловкий, явно аристократического вида.

Было ему едва ли больше шестнадцати, и старший года на четыре поручик поневоле взглянул на обратившегося чуть сверху, как бывалый воин смотрит на неоперившегося и не нюхавшего пороху юнца.

– Слушаю вас.

– Лопухин Михаил Степанович, племянник хозяина дома, – представился юноша.

– Очень приятно, князь, – вежливо, но не подобострастно отозвался Александр и назвался в ответ.

Молодой князь помялся, а потом решительно выпалил:

– Я бы хотел поступить в ваш полк.