Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)

Когда до Тихой Губы оставалось не больше двух километров, впереди на дороге выметнулись из–за горы ослепительно яркие фары. Они быстро–быстро неслись вниз. Шофер включил ближний свет и сообщил:

— Скорая помощь из райбольницы! Наверное, что–то случилось…

— Останови! — приказал Гурышев.

Он выскочил на дорогу, поднял руку. Встречная машина резко с визгом затормозила, несколько секунд постояла и вновь рванулась в сторону Войттозера.

— Что там? — спросил Потапов, когда Гурышев сел на свое место.

— У Орлиева сердечный приступ…

Лена оглянулась. Красные точечки машины скорой помощи были уже далеко. Вот они в последний раз мигнули и пропали.

«Газик», высвечивая фарами белые валуны и редкие густокронные сосны, взобрался на вершину горы. Внизу открылись пунктиры уличных огней Тихой Губы.

— Прямо с утра возвращайся в Войттозеро, — сказал Гурышев. — Сиди там хоть неделю, пока почувствуешь, что Курганов и без тебя справится. Орлиев, видно, надолго выбыл… Неспокойно у меня на душе… Навалились мы на него уж очень дружно. Боюсь, не сломали ли мы человека?

— Тихон и не такое видал, — неопределенно отозвался Потапов. — Да и навалились–то не мы, а он, скорей…

— Ты все же поласковей с ним будь… Кто бы подумал, такой кремень — и вдруг сердце!.. До свидания! Завтра перед отъездом загляни в райком! Ну, девушка, а вас куда отвезти? — спросил Гурышев, когда Потапов вышел из машины у небольшого домика с палисадником.

— Я здесь сойду, — ответила Лена. — Где тут автобусы останавливаются?

— Так и будете на остановке ждать? — с улыбкой посмотрел на нее Гурышев. — Автобус на Петрозаводск только днем пойдет.

— Мне все равно. — Лена поставила на колени чемодан, по Гурышев остановил ее:

— Сидите! Езжай ко мне! — повернулся он к шоферу. — Сидите, вам говорю!..

Машина свернула на боковую улочку и остановилась у двухэтажного деревянного дома.

Гурышев молча взял чемодан Лены и зашагал к одному из подъездов. Своим ключом он открыл дверь, зажег в прихожей свет и сказал вышедшей из дальней комнаты низенькой и полной женщине в халате:

— Маша, познакомься… Это учительница из Войттозера. Жена технорука Курганова. Помнишь, он был как–то у нас… Он еще тебе очень понравился. Ну вот! А это его жена… Учительница… Твоя коллега, выходит… У них, понимаешь, случилось несчастье, и она едет в Ленинград… Ты, пожалуйста, устрой Игорька у нас на диване, а ей постели в детской… А сейчас, если можно, чайку нам. Ночи уже холодные пошли… Нет, нет! Всякие разговоры завтра. А сейчас чаю и спать. В общем, вы как хотите, а я спать сразу.

Первым побуждением Лены после таких слов было желание схватить чемодан и поскорей выскочить на улицу. По крайней мере, не стоять подобно уличенной во лжи девчонке, не краснеть под взглядом этой незнакомой и, видно, очень доброй женщины, а поблагодарить, извиниться за беспокойство и уйти.

Оказывается, Гурышев уже догадался, кто она. Он знает Виктора и зачем–то, как бы между делом, похвалил его. Возможно, он знает и о том, что встало между ними. Ведь он выехал из Войттозера несколькими часами позже. Зачем только она согласилась прийти сюда?

Но уходить было поздно. Электрочайник был уже наполнен водой, и шнур воткнут в розетку. Так и не очнувшийся от сна парнишка лет двенадцати, притулившись головой к отцу, уже прошагал заплетающимися ногами из комнаты в комнату, а хозяйка доставала из внутристенного шкафа свежее постельное белье.,.

В семь утра в квартире Гурышевых зазвонил телефон. Еще не совсем проснувшись, Петр Иванович быстро поднялся, привычно сунул ноги в домашние туфли и вышел в переднюю. Вот он снял трубку, позевывая, назвал себя и надолго замолчал.

Потом Гурышев постучал в детскую:

— Вы спите? Звонили из Войттозера… Только что скончался Тихон Захарович Орлиев. Через час я еду туда.

Он подождал, надеясь, что гостья хоть как–нибудь отзовется, и постучал сильнее.

— Слышите? Вы едете со мной или нет? Почему вы молчите?

На его голос из кухни вышла жена.

— Чего ты шумишь? Она ведь ушла…

— Как ушла? Куда? Почему ты не разбудила меня?

— Собралась и ушла… Давно уже. Буду, говорит, ловить попутную… Я не знала, что для тебя это так важно.

— Извини, Маша… Знаешь, только что скончался Тихон Захарович Орлиев. Я еду в Войттозеро.

3

В ту минуту, когда Гурышев разговаривал с женой, Оля разбудила сына.

Славик поднимался неохотно, даже хныкал, и каждое утро Оля с болью на душе подходила к его постели. Занятия в школе начинались в девять часов, и он мог бы спокойно спать еще не меньше часа. Но другого выхода не было. Оля должна поскорее отвести его к Анне Никитичне, чтобы успеть в контору на планерку.

В это утро подгонять Славку не пришлось — он проснулся радостный, нетерпеливый.

— Мам, мы сегодня пойдем смотреть, как рождаются ручьи.

— Как это! — рождаются? Да не торопись ты, ешь, успеешь.