Гусарские страсти эпохи застоя

По утру Ромашкин встал с ужасной головной болью и побрел к офицерской столовой завтракать. Ну, что за гадость эта местная водка! Удивительно, но пока он спал семейство соседей "приговорило" целый чугунок картошки и остатки закуски. Не было даже хлеба, хотя лейтенант помнил, вчера была буханка и батон. Вот обжоры! Значит, напряглись и съели впрок.

В кафешке Ромашкин подсел за столик к новому приятелю, взводному Шмеру.

- Мишка! Как тебе тут служится, не томишься? - спросил Никита, ковыряя вилкой яичницу. - Почему все мучаются и ненавидят этот гарнизон? Казалось бы: тепло, фрукты, овощи. Это же не крайний Север или Забайкалье! Отчего народ так отсюда рвется, куда глаза глядят?

- А потому, что тоскливо тут! Чужая страна, изоляция от цивилизации. Вот посуди сам, я попал в Педжен два года назад, живу один как бирюк, ни бабы, ни угла. Торчу в этой засратой общаге один одинешенек, чтоб ей сгореть! Тьфу-тьфу- тьфу!!! Не дай бог, конечно, не то в казарме поселят, испуганно поплевал Шмер через плечо. - А где тут жену найдешь? Среди туркменок? За нее калым нужен. Выкупить местную аборигенку-невесту, зарплаты за пять лет не хватит. Остается одно: онанизм до мозолей на руках. А в России или Бульбении, я б давно девку нашел. Сюда-то кто добровольно поедет? Вот и от тебя женка сбежала, и вновь, она вряд ли вернется. Так что и тебе предстоит самоудовлетворяться.

- Ну, ты сказанул! - хмыкнул Ромашкин.

- Конечно! Есть такое понятие: "не заменяемый район". Наш Педжен, это "не заменяемый район". Есть в Туркво "заменяемые районы" в обязательном порядке, где через пять, а где через десять лет, но замена в них обязательна! Все зависит от дикости и трудности службы. У нас не высокогорье, и не совсем пустыня, глушь, но считается вполне пригодная для службы. Так то! А комары "пиндинка", от укусов которых по телу идут трофические язвы - не в счет....

Офицеры доели, выпили чай и направились в общагу, к Мишке в гости. Времени до построения оставался целый час, а в казарму попасть никогда не к спеху. Как туда войдешь, так до отбоя не выберешься.

По дороге Мишка говорил, говорил и говорил, безумолчно. Его словно прорвало. Он как будто получил внимательного слушателя, впервые за многие месяцы.

- Ты и сам скоро почувствуешь на своей шкуре, до чего тут хреново. Вот - вот задует ветер - "Афганец", порой на неделю, а то и больше, пылью метет по городку. Ни зги не видно будет, и дышать предстоит воздухом вперемешку с песком. Обязательно оборвет электрические провода, останемся без воды и света. И так несколько раз подряд за осень!

- Что ж, будем мало пить и мало писать, - усмехнулся Никита, - Какие еще предстоят трудности?

- Жратвы в магазинах нет, только консервы на прилавках лежат. На весь гарнизон один занюханный магазинчик - военторг с пустыми полкам, и раз в неделю привоз продуктов. Тетки занимают очередь на себя и подруг, с часу ночи, а открытие в девять. Стоят до утра, сменяя друг друга, делят ночь поровну. У молодых девчат еще есть оптимизм, а те, кто по старше опускаются и смиряются с этой обстановкой, с тем, что тут навсегда! Вообще на востоке женщины быстро стареют, наверное, от жары и ослепительного солнца. Бабы пока привлекательные, заводят себе любовников из местных аборигенов, тех, что побогаче. Называется это ласково и нейтрально: "друг семьи". Этот "друг" спаивает мужа, кормит семью, а супругу регулярно имеет. Муж капитан или майор напьется, слюни распустит и спит на лавочке в палисаднике, а эта грязная скотина развлекается.

- Не любишь местных? - спросил Никита.

- Ненавижу! Грязные сволочи! Очень ненавижу! Воняет от них как от козлов! Наглые, злобные, нападают в городе на офицеров толпой и избивают! Запомни лейтенант: после захода солнца из городка в Педжен ни ногой! Изобьют, ограбят, или искалечат. В прошлом году молодого прапора забили до смерти. Когда нашли в арыке его тело, на него было страшно смотреть, так изуродовали, кровавое месиво. Не соображают, что творят, они же поголовно обкуренные, особенно молодежь. Так что друг мой, тебе предстоит веселенькая служба.

Новые приятели вошли в Мишкину комнату и уселись на кроватях. Шмер взял в руки гитару, начал перебирать струны, подбирая мелодию, затем фальшиво заиграл и фальцетом запел:

- Если не попал в Московский округ,

- Собирай походный чемодан,

- Обними папашу, поцелуй мамашу,

- И бери билет на Туркестан!

- Лет через пятнадцать

- Едешь ты обратно

- А в руках все тот же "мочедан",

- И с погон мамаше грустно улыбнется

- Новенькое званье - "капитан"!

- Какой ужасный голос! Какое отвратительное пение! - рассмеялся Никита.- И перспективы до чего висельные и гибельные!

- Отвратительное? Ну и черт с тобой! - разозлился Шмер. Поболтали, попели, а теперь в казарму. Проваливай! Поднимай зад, надевай сапоги и выметайся.

Мишка вытолкнул Ромашкина из комнаты, замкнул ее, и оба офицера молча побрели в роту.

***

- Занятно рассказываешь, но меня этим не удивишь, - произнес Большеногин и предложил тост. - Прервемся на минуточку и давайте выпьем за наш славный мотострелковый полк!