Густав Маннергейм за 90 минут

Уж кому-кому, а Маннергейму, на глазах которого рухнула Российская монархия, который чудом вырвался из горнила русской революции, не нужно было долго размышлять над сложившейся ситуацией. Он и не размышлял. Вся ненависть и обида, накопившиеся в его душе за последние два года, когда он потерял все — и друзей, и положение в обществе, и карьеру, на которую положил 30 лет жизни и почти все свое здоровье, сосредоточились на одном зле — революции. Нет, он не допустит, чтобы это зло поглотило теперь и его родину, последнее убежище. Он очистит свою страну от скверны, а затем спасет и Россию! Вот такой план вызрел в опаленной душе оскорбленного генерала, и он немедленно приступил к его осуществлению.

Первым делом Маннергейм снова выехал в Петроград. Убедившись, что в России по-прежнему нет и намека на достойное сопротивление большевикам, он связался с главой французской военной миссии генералом Нисселем и попросил его предоставить Финляндии военное снаряжение из французских складов в Мурманске. Французский генерал обещал телеграфировать в Париж и ответ передать через своего представителя в Гельсингфорсе. Маннергейм поспешил обратно в Финляндию. Теперь ему предстояло выяснить, какие силы он сможет противопоставить Красной гвардии.

Состоянием мобилизационной готовности в Финляндии занимался Военный комитет, который регулярно собирался в Гельсингфорсе. Комитет состоял из офицеров распущенной финской армии. 7 января 1918 года Маннергейм был принят в состав Комитета, и в тот же день сенат признал Комитет государственным органом, что придало ему официальный статус. Для начала Маннергейм попросил предоставить ему всю информацию об имеющихся у Комитета войсках. Картина оказалась неутешительной. Из кадровых военных в наличие имелся только 27-й егерский батальон, состоящий из 1800 финских добровольцев и проходивший обучение в Германии. Маннергейм решил, что с его помощью можно решить самый острый вопрос: обеспечить будущую армию командным составом. Личный состав можно было набрать из отрядов оборонительной гвардии или так называемых шюцкоров, организацией которых вот уже несколько лет занимался Военный комитет.

Определив для себя диспозицию и дальнейший план действий, Маннергейм явился на заседание Военного комитета. На повестке дня был вопрос, связанный с сообщением командира одного из отрядов шюцкора. Он хотел занять береговой форт русских и захватить их склад оружия. Предложение было встречено молчанием. После томительной паузы постановили отложить решение острого вопроса до следующего заседания. Затем перешли к обсуждению каких-то второстепенных, по мнению генерала, вопросов. К концу заседания Маннергейм уже сделал для себя вывод, что данный орган не способен проводить работу по организации сопротивления. Как только председатель объявил о закрытии заседания, Маннергейм взял слово и объявил, что намерен выйти из комитета, так как тот всем ходом заседания доказал свое бессилие. И посоветовал всем членам незамедлительно перебраться на север страны, где их хотя бы не смогут задержать красные.

Это заявление произвело на членов Военного комитета ошеломляющее действие. На следующий же день к Маннергейму явились парламентеры и сообщили, что прежний председатель Комитета сложил с себя полномочия, и Комитет просит генерала занять освободившийся пост, тем более что они уже обсуждали этот вопрос с главой государства премьер-министром Свинхувудом. Но Маннергейму было мало их заверений — он ответил, что желает лично встретиться с главой государства.

На следующий день Маннергейм посетил Свинхувуда и доложил, что готов стать главнокомандующим, но при условии, что сенат не попросит военной помощи ни у Швеции, ни у Германии. Глава государства сначала выразил сомнения, какими же силами генерал собирается добиться победы над столь многочисленными войсками красных, за спиной которых стоит большевистская Россия. Маннергейм рассказал Свинхувуду о своем сношении с главой французской военной миссии генералом Нисселем и заверил, что не сомневается в успехе. Судя по всему, такая уверенность генерала склонила Свинхувуда согласиться с его доводами, и премьер-министр дал Маннергейму полный карт-бланш на дальнейшие действия по защите общественного строя в государстве.

Итак, первое сражение Маннергейм выиграл — за несколько дней он взлетел так высоко, что теперь мог обсуждать самые важнейшие вопросы государства не в рядах некоего комитета, а с самим главой государства и при этом не просто обсуждать, а диктовать свои условия. Сослуживцы оказались у него в подчинении, а Военный комитет превратилась в штаб главнокомандующего.

Борьба начинается