Гувернантка

«Моя дорогая и любимая. Мы жертвы своего характера. И даже сейчас я не могу изменить своего решения… Я прилагаю к письму это кольцо. Оно не имеет особой ценности, но кольцо принадлежало моей матери, и она, по известной лишь ей причине, очень дорожила им. Я не могу выразить, как глубоко люблю Вас, и прошу оказать мне честь принять это кольцо. Носите его всегда. Да хранит вас Господь… Так оно и вышло, Вы мой сороковой медведь».

Софи надела на палец кольцо — узкую полоску золота с изумрудом.

В дверь постучали, и в комнату вошла мадемуазель Альберт. Софи с удивлением повернулась к ней.

— Простите меня, мисс Джонсон. Я вас побеспокоила?

— Нет-нет, входите, мадемуазель Альберт. Присаживайтесь.

— Спасибо.

Что-то в ее манере держаться и говорить поразило Софи. Несомненно, мадемуазель знала о помолвке между нею и князем, но, несомненно, было и то, что этим ее осведомленность исчерпывалась.

Софи ждала. Наконец, сделав глубокий вздох, мадемуазель заговорила:

— Временами вы могли подумать, мисс Джонсон, что я настроена к вам враждебно. Но это не так. Вы не знаете, что такое быть одинокой и никем не любимой. Жизнь становится крутым обрывом, по которому приходится карабкаться вверх, цепляясь за кочки и траву лишь голыми руками.

— Вы не должны расстраиваться. Я понимаю больше, чем вы думаете. Я никогда не считала вас дурной.

— Но я должна выговориться! Я должна все объяснить. Когда в доме появились вы, я увидела, как любовь детей переключилась на вас. Дети легко забывают. Мне сорок пять. Подумайте, что такое доживать свой век в дальнем крыле дома, никогда не видя детей, которые значат для тебя все.

— Пожалуйста, не надо…

— Вы можете представить всю пустоту такой жизни? В таких больших домах люди могут жить годами, никем не замечаемые. Я так боялась этого, мисс Джонсон! Простите меня…

— Пожалуйста, мадемуазель, ничего больше не говорите. Вы найдете, что ваши опасения беспочвенны.

То, что мадемуазель прочла в открытом, ясном взгляде Софи, заставило ее почувствовать облегчение.

— Вы простите мне мое вторжение?

— Конечно!

Софи протянула мадемуазель руку. Та поспешно пожала ее. «Должно быть, она видит во мне свою будущую хозяйку, — подумала Софи. — Но даже если бы это было так, ей нечего опасаться».

Мадемуазель Альберт робко улыбнулась, и выражение ее темных глаз смягчилось. Софи слушала шелест ее юбок, пока она поднималась по ступеням. Эхо шагов постепенно растворялось в воздухе, как и страхи мадемуазель.

Глава 14

Софи подошла к окну. Она смотрела на сад и на видневшийся вдали лес. Девушка вернулась в Обухово с Еленой Петровной, чтобы собрать оставшиеся вещи. Детей отправили в Москву, и дом казался пустым.

Все ее мысли были о князе. «Хватит ли у меня сил не изменить своего решения? Я не должна проявлять слабость», — решила Софи, стараясь отогнать мысли о любимом.

Неожиданно позади нее послышались шаги. Софи быстро обернулась и увидела, как в комнату вошла Елена, запыхавшаяся от подъема по крутым ступеням.

— Елена! Зачем вы здесь? Что случилось? Вы заболели?

Елена опустилась в кресло, прижимая пухлую белую руку к груди.

— Что стряслось? Подождите, не говорите. Отдышитесь сперва.

Тысяча разных мыслей пролетела в одно мгновение в голове Софи.

— Петр! — выдохнула, наконец, Елена. — Он станет искать смерти, он застрелится, я знаю!

— Нет! Нет! Неправда. Петр никогда… никогда… — воскликнула Софи, на ее лице не осталось ни кровинки.

— Он это сделает, — уже спокойнее отозвалась Елена. В ее голосе звучала обреченность. — Вчера вечером он неожиданно вернулся из Петербурга. Я была у себя в комнате, когда услышала, как он приехал. Его лицо… О, он так страдает! А сегодня утром взял ружье и…

— Он просто решил пострелять, — перебила ее Софи. «Всю эту ночь, когда я не сомкнула глаз, Петр находился под одной крышей со мной», — подумала она.

— Нет. Тогда бы он прихватил с собой кого-нибудь из слуг. Петр взял ружье, сел на лошадь и уехал. Один. Павел сказал, что барин был мрачнее тучи и не обронил ни слова. Вы должны поехать за ним, Софи, я вас умоляю! Вы единственная, кто может удержать его от безумного поступка!

— Успокойтесь, Елена. Петр никогда не совершит подобной глупости. Я знаю, он силен духом. Он человек железной воли.

— Он всего лишь мужчина. И ему тоже свойственны слабости. Вы никогда себе не простите, если не поедете! И как можно скорей. Петр походил на человека, принявшего бесповоротное решение.

— Тогда я возьму Акулину, — кивнула Софи.

— Куда? Куда, как вы думаете, он мог поехать?

— В Кравское.

Если сказанное Еленой правда, князь, Софи чувствовала, должен быть именно там. В том месте, где между ними все открылось.